Женский Журнал

Woman.ru продолжает рубрику «Реальная история», в которой обычные женщины откровенно делятся с нами непридуманными сюжетами из своей жизни. На сей раз нашими героями стали Марина и Антон, которые из-за бесплодия восемь лет не могли зачать самостоятельно и сумели сделать это лишь с использованием донорского эмбриона.

«Когда мы с мужем стали жить вместе, квартиру выбирали с тем расчетом, чтобы рядом была школа. Мы даже запланировали, какая комната станет детской. В какой-то момент мне, наверное, как и всем женщинам, стал сниться мой будущий ребенок. У меня было такое ощущение, что он хочет появиться на свет. Я закрывала глаза и видела картину, как он играет на пушистом ковре в своей комнате и с криком «папа!» бросается Антону на руки.

В 2009 году мы с мужем стали пытаться зачать ребенка. К этому мы решили подойти с умом и первым делом обследовались. Вот тогда-то из уст врачей женской консультации прозвучало страшное слово «бесплодие». «Попробуйте ЭКО», — посоветовала врач.

Миллион надежд

Я очень люблю читать. Стивен Кинг сказал: «Самый страшный момент — это как раз перед началом. После этого может быть только лучше». Я думала, что так и есть, но в моем случае писатель ошибся. В январе 2010 года я пришла на процедуру искусственного оплодотворения в одну известную московскую клинику. На приеме врач сказала: «У вас не вырабатываются яйцеклетки. Можно попробовать стимуляцию, но я не гарантирую, что поможет». Она убедила привести на осмотр Антона и уже через пару дней объявила, что у него азооспермия — сперма стерильная, вообще без сперматозоидов. Они даже не знали, что такое бывает.

«Можно сделать биопсию яичка», — предложила доктор. Она объяснила суть процедуры: Антону под наркозом сделают пункцию, и в извлеченном материале поищут сперматозоиды. В том, что они там будут, мы были абсолютно уверены. Да, мы столкнулись с определенными трудностями, однако медицина шагнула далеко и все решаемо.

В тот день я даже позвонила маме во Владивосток и радостно объявила: «Скоро ты будешь бабушкой!». Иначе и быть не могло! Казалось, что мы бежим через полосу препятствий, где беременность — суперприз. Антон согласился пройти процедуру. Не представляю, как ему было тяжело.

После биопсии доктор сказала, что у мужа практически нет жизнеспособных сперматозоидов, а у меня на пункции удалось взять всего два ооцита (яйцеклетки).

Оплодотворение все-таки произошло, и на третий день мне перенесли один эмбрион. Правда, предупредили, что он очень слабенький и вряд ли приживется.

Однако я верила в чудо. Все это казалось фантастикой — какое-то бесплодие, процедура ЭКО, эмбрионы… Знаете, когда человек живет в своем мире, он не хочет принимать реальность. Уже на второй день я стала отслеживать свое состояние. У меня остался мини-дневник тех дней. На третий день после переноса я написала, что плохо себя чувствую: «Меня укачало в метро». Еще через три дня: «Очень хочется соленых огурцов. Это точно беременность». Я была уверена в этом! Тест сделала через десять дней. Одна полоска? Ничего, тест может ошибаться. Низкий ХГЧ? Не беда, время еще не пришло. Как только я себя не утешала…

В нашем случае шансы оказались нулевыми: в конце концов доктор объявила, что мы с мужем не можем иметь детей. Я не поверила. К тому времени я начиталась отзывов о лечении бесплодия в Санкт-Петербурге и была уверена, что там мне помогут.

«Везде мерещились дети»

В 2011 году я и Антон выбрали в Питере самую успешную клинику, откуда, согласно отзывам, все уходят с детьми. Там мы вновь потерпели фиаско. Врач сказала: «Вам не поможет даже ЭКО с донорской спермой. Муж ваш тоже полностью бесплоден. И суррогатная мать не поможет, ведь у вас нет своего генетического материала». Я стала сходить с ума, мне везде мерещились дети. У меня была лучшая подруга, которая забеременела и сказала, что хочет сделать аборт. После этих слов я перестала с ней общаться. Другая моя близкая знакомая прибавления не планировала, но забеременев, собралась рожать. Мне показалось, что она сделала это назло мне.

В конце 2011 года я стала высчитывать день овуляции, и секс с Антоном был только по расписанию. Овуляции, по словам врачей, у меня не было вообще, но я надеялась, что она появится. Весь 2012 и 2013 год мы лечились, ходили в церковь и даже к гадалкам. Я верила во всякие приметы вроде «погладь живот беременной» или «отправь письмо счастья аисту». Я начиталась в интернете форумов, где общались такие же безнадежно бесплодные, как я. Из их излияний становилось ясно, что чудеса бывают. «После каждого секса я вставала в березку и через два месяца забеременела», — писала одна девушка. «Для успешного зачатия бабушка мне посоветовала носить трусы мужа. У меня получилось!» — ликовала другая.

Свекровь осторожно предложила рассмотреть возможность усыновления. Вместе с Антоном мы ходили к психологу и на курсы для беременных. Мне показалось, что правильное мировосприятие «настроит» меня на будущее зачатие, которое произойдет чудесным образом. На самом деле все это время я просто сходила с ума. Дошло до того, что я не могла ходить на работу (я учительница русского языка в школе) — как только видела детей, даже подростков, начинала плакать.

Осенью 2016 года Антон вызвал меня на серьезный разговор. Он сказал, что мое желание стать мамой похвально, но нельзя так сходить с ума. Иметь своих детей мы не можем, так что нужно рассмотреть альтернативные варианты.

Усыновление в пробирке

Я хотела выносить ребенка, мне хотелось испытать на себе, каково это — чувствовать, когда в тебе растет новая жизнь. Как-то одна форумчанка обмолвилась о донорских эмбрионах, и я ухватилась за эту мысль.

На консультации в «Центр ЭКО» я очень просила репродуктолога Таскину Оксану Анатольевну подобрать максимально похожих на нас доноров. Вся информация о донорах спермы и яйцеклеток конфиденциальна. В анкете указаны основные пункты: дата рождения, профессия, рост, цвет глаз и волос, разрез глаз и форма носа. Мой муж рыжеволосый, а я — русая. Мы были уверены: если у нас родится рыженький малыш, никому и в голову не придет думать, что мы не его биологические родители. У нас были дополнительные условия — эмбрионы должны быть после ПГД (преимплантационной генетической диагностики), которую делают для выявления отклонений на хромосомном уровне, и с положительным резус-фактором.

Я собрала все необходимые справки и стала готовиться к переносу. Врач рассказала, что из общего числа бесплодных примерно 2-3 % не располагают своим генетическим материалом. Также я ходила к психологу, мы проработали все мои сомнения.

Перенос был в конце апреля 2017 года. Мне перенесли всего один эмбрион, и уже на третий день я стала делать тесты. Отрицательно… Врач убедила меня подождать две недели и прийти на анализ ХГЧ. Я последовала ее совету. Когда получила положительный результат, почувствовала себя очень странно.

Всю беременность во мне поднималась огромная волна счастья. Я боялась позволить этой волне выплеснуться, слишком уж невероятным и даже неправильным было это счастье. На втором месяце у меня наступил сильнейший токсикоз, а на шестом меня положили в больницу на сохранение. Тонус матки был повышен, и мне сказали, что это опасно для малыша. Через две недели меня выписали, но мне было так страшно, что я боялась выйти из дома.

Летом 2017 года, которое было очень холодным, я надевала куртку и выходила на балкон дышать воздухом и гулять. Ходить было тяжело, казалось, что в животе что-то большое и тяжелое. Я очень боялась встречи с ребенком. Вдруг он меня не примет? Что будет дальше? Как пройдут роды? Этот малыш не мой или все же мой?

Максимка

Ребенок в животе был расположен так, что определить его пол врачи не могли до шестого месяца. Когда это произошло, я заплакала — сама не знаю от чего. Ответы на все мои вопросы я получила, когда Максимка начал пинаться. Он словно хотел сказать: «Мама, я здесь, я с тобой!». Мой мир в тот момент перевернулся. С тех пор я стала гордиться своей беременностью и радоваться, когда в метро и автобусах мне уступали место. У меня было такое чувство, что все люди смотрят на меня с завистью. Появилось желание нарисовать плакат «Жду мальчика!» и прогуляться с ним по Красной площади. Все встречи с подругами я непременно начинала с подробного доклада о своем состоянии. Из «Центра ЭКО» мне часто звонили, спрашивали, как я себя чувствую. Беременность стала самым счастливым временем в моей жизни, муж во всем меня радовал.

Максимка родился 12 января 2018 года. Помню тот момент, когда его положили мне на грудь в родовой… Все новорожденные одинаковые, а он был необыкновенно красивым ребенком, очень похожим на Антона. По примеру многих мам я сфотографировала, как они спят на нашей кровати. Те же позы, та же фигура, те же волосы… Знакомые и просто прохожие в восторге, когда видят их с папой (мы не стали никому говорить правду о рождении сына). Недавно в магазине в очереди одна женщина умилилась, глядя на Антона, держащего на руках лопочущего Максимку: «Ну надо же, как похож на папу!». В тот момент нужно было просто видеть глаза моего мужа — в них отразилось все счастье мира. Я люблю Максимку, он мне родной.

В криобанке у нас остался еще один эмбрион. Года через полтора мы попробуем его забрать, и тогда у нашего мальчика будет единокровная сестра или брат. Родители у него уже есть».  

Let’s block ads! (Why?)