— Это были последние даже не дни — годы, — рассказала «Антенне» Наталья Бондарчук, ее дочь от брака с Сергеем Бондарчуком. — После смерти ее второго мужа (хирурга Михаила Перельмана. — Прим. «Антенны») в 2013 году у нее стало раздваиваться сознание — она как будто и в тех мирах была, и в этих. Видела своих родственников, что всегда бывает перед уходом. И все это время наша семья боролась за ее физическое здоровье.
Но она до конца читала свои любимые стихи Елизаветы Константиновны Стюарт. Это знаменитая сибирская поэтесса, друг маминой мамы (заведующая литературной частью новосибирского ТЮЗа Анна Герман. — Прим. «Антенны»), которая ее очень хорошо знала, любила ее поэзию. Стихотворение «Высокий дождь» она читала до самого конца. Узнавала меня, моего мужа Игоря.
В последнюю ночь, когда это случилось, Игорь спал, а через два часа после ухода она явилась ему во сне и произнесла: «Мой человек!» — с любовью. Причем явилась в среднем, а не в старческом возрасте.
Последние слова, которые я от мамы услышала перед госпитализацией в больницу, были: «Дай я тебя поцелую».
Так что сознание к ней возвращалось, но всплесками. Она до самого конца радовалась цветам, которые я ей приносила. Мама встречала с нами Новый год — вот этот наступивший жуткий год Крысы.
Мы ждали ухода мамы, потому что она уже мучилась в своем теле. Я считаю, что мы бессмертны, а тело является нашей оболочкой. На 94-м году жизни оболочка была худенькой. Я не могу вам описать, что это такое, когда человек просто иссыхает. Мама лежала в лучшей больнице, с которой нам помог Союз кинематографистов. За ней очень хорошо присматривала сиделка, а я навещала ее так часто, как возможно. И вот посещения из-за карантина запретили и мне, конечно же, тоже не дали ее повидать, вот тогда мама и решила уйти.
Интересно, что в этот день я должна была поехать на «Россию 1» к Андрюше Малахову говорить о коронавирусе, поскольку это серьезная проблема: у меня друзья по всему миру. Мне было что сказать, и вдруг я получаю от Игоря весть, что мама ушла. Я была в шоке, а потом поняла, что у меня под окном стоит машина телевидения и у меня будет прямой эфир и я не могу подвести. Я позвонила Андрею, он подготовился, показали фрагменты из ее фильмов. Андрей заплакал, что меня потрясло. Он очень любил мою маму, ко мне очень нежно относится, и я ему всю жизнь буду вспоминать эти слезы.
Положение с похоронами тоже усугубилось из-за карантина. Из-за него я не публиковала никакую информацию о прощании в соцсетях, где мне уже выразили соболезнования более 15 тысяч человек со всего мира, поскольку у меня были киношколы во Франции, Испании, Италии. Везде, где сейчас бушует коронавирус.
Ее бы упокоили на Новодевичьем кладбище, но там сейчас возможна только кремация. А мама — православный человек, поэтому выбрали Троекуровское, Аллею звезд, и с отпеванием. Мой сын Иван Бурляев и вся его семья не смогли принять в этом участие, потому что они на карантине. Ваня умолял дать ему поблажку, но сейчас это невозможно, сказали, что он должен выдержать еще 6 дней, сдать анализ на коронавирус — и тогда он свободен. Он вернулся из Испании и ни с кем, кроме семьи, не контактировал. Конечно, когда все успокоится, мы поедем с Ваней на 9-й, или на 40-й день, или на какой с этим вирусом получится.
Я тоже должна была находиться на самоизоляции на даче, но у меня справка с гербовой печатью, что я хороню свою маму. Поскольку мой карантин — только из-за возраста, в таких экстренных случаях я могу его нарушить. В маске, не обнимаясь, не приближаясь к людям, просто маму проводила — и все.
Всю нагрузку принял мой муж Игорь. Он заключал все договоры, один повез ей одежду. Я только один раз подъехала и подписала все бумаги. Мама всегда его ласково называла «мой человек». Она была очень трогательным ласковым человеком, особенно в последние месяцы жизни.
Что касается болезни, то у нее перманентно что-то отказывало. То была инфекция в почках, потому что раньше у нее был там камень. У человека такого возраста может отказать потихонечку все. Мама умерла от старости, болезни накопились, и она ушла. Но все-таки почти дожила до 94 лет: ей должно было исполниться 28 июля. Это мощнейшая генетика.
Мы ей устраивали просмотры ее фильмов. Она всегда была окружена фотографиями. Я ей показывала на смартфоне, где мы были. Мы ее выносили в парк, сажали на колясочку. У нее была замечательная сиделка, которая в последнее время испугалась, что не справится.
Мама знала, что она последняя из «Молодой гвардии». Когда ушла Мордюкова, она это очень тяжело перенесла, потому что очень любила Нонну и понимала, что друзей не осталось, и она одна в окружении детей и внуков. У нас 5 внуков, мал мала меньше, и мама очень радовалась своим правнукам. У моей дочери Маши Бурляевой трое мальчиков: 7 лет, 4 и 2,5 годика — Марк, Данька и Тема — такая команда. А у Вани двое: Никита и Настенька, они уже постарше. Последняя наша общая фотография с мамой — это встреча Нового года, когда она могла только нежно гладить своих правнуков.
— Не могу говорить о ней в прошедшем времени, потому что я ее очень любила и буду любить, — поделилась с «Антенной» Нина Маслова. — У Бога все живые, поэтому она так и останется для меня. Я ее знаю с тех пор, как я поступила во ВГИК к Сергею Герасимову и Тамаре Макаровой. Мы учились вместе с Наташей Бондарчук. Близко я ее узнала, когда мы снимались в фильме «Русское поле». Она такая чудная, она такая светлая.
Я помню один эпизод: мы вместе летали на фестиваль «Любить человека», посвященный Сергею Герасимому, в Челябинск. Когда мы летели назад, я хотела помочь ей выйти из самолета и подала руку, а она засмеялась и сказала: «Нинка, да у меня еще полно сил! Ты что! Мне помощь не нужна» А это был где-то 2009 год. И это было так здорово.
Все последующие годы мы с ней часто встречались на разных ток-шоу. Я неоднократно была на передачах, которые посвящались ей, и она с такой радостью меня привечала. Для меня это было очень важно, потому что таких светлых и искренних по отношению ко мне людей не больше, чем пальцев на одной моей руке. Я ей всегда была благодарна за любовь и тепло.
Она, конечно, потрясающая актриса. Все ее роли — это шедевры. У нее не было ни одной проходной.
Когда я была еще девочкой, то смотрела «Молодую гвардию» Герасимова, в которой она сыграла Любку Шевцову. Это был эталон, который остался со мной на всю жизнь.
Она прожила долгую, прекрасную, интересную жизнь — и творческую, и в личном плане. Когда они разводились с Сергеем Бондарчуком, ее попытался помирить с ним даже в ЦК партии, но она в этом случае выбрала не личную жизнь, а профессию. Ирина Скобцева, его новая супруга, выбрала роль жены. Скобцева, разумеется, тоже снималась довольно много, но с Инной Макаровой это не сравнить. Она выбрала роль плеча для Бондарчука. Она была с ним везде и всегда. А Инна с Бондарчуком только попадали вместе в квартиру — и сразу разъезжались на месяцы. Тогда кино делали очень долго — один фильм могли снимать больше года. Это сейчас 100 серий могут подготовить за 3 месяца. Если бы она оставалась дома хотя бы на половину, он ни на кого бы не посмотрел. Все-таки это был ее выбор, несмотря на всю любовь.
Потом ей жизнь сделала подарок в лице ее второго мужа — академика Академии медицинских наук Михаила Перельмана, с которым она прожила ровно 40 лет. Он ее безумно любил, и она его любила. Он был талантливый и умница. Это не часто бывает. Люди живут всю жизнь и остаются чужими друг другу, тут ей попался человек, которого она полюбила. Это большое счастье. Можно прожить до 100 лет, а любовь не попадается. Люди женятся по много раз и говорят, что это любовь, но это к любви не имеет отношения. А у Макаровой в этом плане счастливая жизнь.
Она прожила потрясающую жизнь, она была такая добрая и светлая душой на фоне очень многих жестких людей. Такая доброта и открытость при таком таланте и внешности — это большая редкость. Это дар, который она хранила до самых последних дней. Инна была очень энергичная, открытая, такая улыбчивая со своими ямочками, что могла и похулиганить. Узкий круг получал от общения с ней большое удовольствие.
Я думаю, что в той жизни, куда мы все пойдем, ей будет светло и радостно, и там с ней будут наша любовь и память.
Последние два года Инна была в плохом состоянии. Она общалась только в узком семейном кругу. Наталья Сергеевна о ней очень хорошо заботилась, и в этом плане ей тоже повезло. Там были все материальные условия и в квартире, и на даче, и ей было очень хорошо.
— Прекрасная актриса, отзывчивый человек, — сказала «Антенне» Нина Агапова. — Она может быть символом для младшего поколения. Инна пользовалась заслуженным авторитетом.
Роли, которые она играла, подходили ей по характеру: она была такая же боевая, смелая, задорная и при этом большая актриса. Приношу свои соболезнования ее близким. Когда закончится карантин, обязательно навещу ее на кладбище.
— Как зять покойной Инны Макаровой, я могу сказать, что это была не только великая актриса, но и великая русская женщина, и удивительная теща, которая заботилась о всех членах своей семьи, несмотря на свою востребованность в кино, — признался «Антенне» Николай Бурляев, второй муж Натальи Бондарчук. — В последние годы у нее было больше времени на это. При первой же возможности она приезжала на дачу, где все соединялись и были вместе. Она всегда была спокойна, гармонична и красива.
У меня навсегда останется в памяти об Инне Владимировне то, что она — из ряда вон выходящая, неослабимая душа. Она всегда приходила на помощь тем, кому надо было помочь, иногда даже себе во вред. Однажды ей позвонили какие-то мошенники, сказали, что внук попал в аварию и нужно срочно перевести 2000 рублей, что она тут же и сделала. Ей было проще сразу помочь, чем разбираться, что к чему.
Я с ней работал как режиссер с актрисой в фильме «Пошехонская старина», где она играла главную роль достаточно жесткой женщины. Прообразом ее героини была Салтычиха. Ей, человеку доброму и мягкому, было трудно играть такую роль. Была одна сцена крупным планом, которую я ей объяснял, но она меня прервала и сказала: «Коленька, я все знаю». И сделала все, что можно.
