— Гениально! — вскричал мирно попивавший чай муж. — Вот она — правильная формула жизни и воспитания ребенка!
Я поперхнулась бутербродом. Нашей Маше было два годика, я все еще находилась под влиянием доктора Спока: ребенок должен расти свободным. Я-то была «за», но Машенькин папа… Еще задолго до открытия гениальной «формулы», однажды, глядя на сидящее в высоком стульчике чудо в ползунках, которое жизнерадостно разбрызгивало жирные капли манной каши по всей кухне, он вдруг перестал скалиться глупой улыбкой счастливого папаши, изменился в лице и тихо, но внятно произнес:
— Убью.
— Господи! — вскрикнула я, вспомнив о страшных историях внезапных помешательств на ровном месте. — Ты о ком? — И на всякий случай незаметно взяла в руки нож для разделки мяса.
— Да об этих козлах, уродах недоделанных, — о прыщавых мальчишках, которые будут звонить, в кино ее звать, на танцы, при…
— Уймись! — с облегчением расхохоталась я, чем вызвала дочкин восторг и особенно сильный салют из каши. — Псих ты мой дорогой! Будут и мальчики, и ухажеры, и женихи… Все нормально. Да к тому же это будет так нескоро!
— Убью, — еще раз пообещал муж. — А Машку на цепь посажу.
Нескоро — ха! И кашу не успели отмыть от стен, как пролетело десять лет. Началось: мальчики позванивают, дочь учится краситься и носить каблуки, ее папа нервничает, и, честно говоря, я вместе с ним. Учение доктора Спока предано анафеме. Теперь вспоминаю, что уже с рождения дочери отнюдь не всегда следовала указаниям американского гуру. Например, пренебрегала свободным пеленанием, уже тогда завоевавшим мир. У нашего младенца ручки всегда были крепко «спеленуты по швам» — согласно старым русским рецептам.
— Как можно оставлять ручки свободными? — учили нас бабушки. — Они будут ему же, маленькому, мешать! И правда! Опробовав оба способа, мы убедились, что «огурчиком» дитя спит куда спокойнее и дольше, нежели «по-американски». Словом, уже тогда началось мое отступничество от такого понятия в воспитании, как свобода…
А уж теперь! Никакой свободы, решили мы с мужем. То есть, не то чтобы всегда и во всем, но в судьбоносных, наиболее значимых вопросах жизни — никакой.
К примеру, выбор профессии. Здесь допустима относительная степень свободы. Более того, в отличие от моих родителей, для которых получение дочерью диплома о высшем образовании было идеей фикс, я совсем не настаиваю на институте, как на обязательном этапе жизненного пути. Не захочет, не потянет — и не надо. Но я точно знаю, куда не пущу дочь ни за что (или ей придется переступить через мать и через отца, разумеется). Ей заказан путь в торговлю (в любом ее виде и проявлении), в шоу-бизнес и в банковскую сферу. Надо ли говорить почему? Если когда-нибудь Машка попросит меня аргументировать такое наше решение, я ей все объясню. Хотя, надеюсь, этого просто не понадобится: я стараюсь воспитывать дочь так, чтобы у нее даже мысли не возникало пойти туда, куда не следует.
— Какой ужас! Какое у нее тупое выражение лица! А что удивительного? Она же из шоу-бизнеса, — мой обычный воспитательный монолог перед телевизором, когда Машка зачарованно пялится на очередную певичку-танцорку-манекенку и я замечаю в глазенках опасный блеск.
— Дешевка и бездари, — как бы невзначай подключается к воспитательному процессу супруг. — А что ты хочешь? Грязный шоу-бизнес.
Глядишь, Машкины бровки уже сдвинулись, губки брезгливо сжались, а на следующий день слышу, как по телефону она лопочет подружке:
— Шоу-бизнес — така-ая грязь! И там все таки-ие дураки! Противно!
Радуюсь. Наивно? А вот и нет! Я уверена: мама для Машки — непререкаемый авторитет, и не потому, что я ее подавляю и она меня боится, а лишь по той простой причине, что дочь любит маму и страх как уважает.
— Мам, ты у меня такая умная, ужас! Ни у кого нет такой умной мамы.
Даже если с годами какие-то мои и папины внушения будут подвергаться ее переосмыслению и даже переоценке, я глубоко убеждена, что зерна, оброненные нами в детскую душу, не прорастут сорной травой, а дадут вполне конкретные плоды: Маша никогда не отбросит как ненужный хлам убеждения родителей.
Недавно мы пережили нервотрепный (для нас) период в жизни дочери, когда она решительно заявляла, что делом ее жизни будет торговля — куклами, мороженым, гамбургерами, видеокассетами, картриджами для сеги… Ничего не имею против этой сферы нашей жизни в принципе, но… только когда она не касается Маши.
Пришлось провести ненавязчивую пропаганду честного образа жизни среди нормальных людей, а не бандитов, спокойного существования без перспективы оказаться за решеткой или поставленным «на счетчик»… Сработало. Машенька теперь жалеет «бедных продавщиц», лоточников, а также владельцев магазинов и ларьков.
— Как тяжело и страшно им живется! — сострадает она несчастным.
Что же касается банковской и финансовой сфер, то за нас с мужем всю воспитательную работу проводят сами господа банкиры и финансисты, чью бурную деятельность на полях чудес в нашей стране непуганых вкладчиков скрупулезно освещают средства массовой информации.
Осторожно, но весьма последовательно и твердо мы подавляем свободу дочкиного выбора друзей. Интересно, кто посмеет бросить в нас за это камень, когда на дворе сплошной беспредел в виде наркомании и падения нравов? Удивительное дело: порочное притягивает.
Не раз Машка с восхищением рассказывала про девчонок, которые: с пяти лет знают, что такое вагинальный оргазм; «такие храбрые, мам, что в школьном туалете на стене слово написали… ну, нехорошее»; рассуждают про то, как мужикам нравятся блондинки с большим бюстом, а потому осветлитель для волос и силикон — лучшие друзья женщин… И тому подобное. И мы с мужем должны молчать, памятуя о свободе личности?
Итак, в нашей жизни появились «девочки, с которыми запрещено водиться». Машка плакала и верещала: «Почему? Они такие хорошие!» Ответом было: «Потому». Объяснять в данном конкретном случае, что такое плохо и отчего это ТАК плохо, — невозможно. Не находится правильных слов.
Внушать, что ее подружка — просто дрянь законченная, не хочется. Проще запретить. Что мы и сделали. Так будет и впредь, если понадобится, конечно. Надеюсь, обойдется. Машка привыкнет существовать без «плохих» людей в своей жизни, и со временем они будут ее неприятно шокировать и никогда не смогут претендовать на звание друзей.
И наконец, самое больное — свобода в выборе спутника жизни. Нам, сумасшедшим (или нормальным?) родителям, кажется, что вокруг лишь те самые «прыщавые уроды», Бивисы и Баттхеды — мальчики, один в один похожие на недоразвитых героев мультсериала MTV, кумиров сегодняшних тинейджеров. Именно эти живые воплощения знаменитых мультуродцев обещал уничтожать мой добрый муж — заботливый Машин папа.
— Посмотри, что делается! — горячится он. — Ни одного нормального мальчика! Ни в классе, ни во дворе.
Я с ним не соглашаюсь: есть хорошие мальчики из хороших семей, есть, например, сыновья наших знакомых, друзей, приятелей — благополучных, интеллигентных родителей, имеющих неплохой социальный статус и вполне высокий материальный достаток. Вот на них-то и надо ориентироваться…
Иначе, представьте, что может случиться: вы работаете, как вол, на будущее своего чада, в копилку приданого дочери постепенно складываются какие-то деньги, квартира, машина, шесть соток. А в один прекрасный день ваша совершеннолетняя барышня приводит в дом подросшего Бивиса, у которого за душой ролики и скейт-борд, родители-пенсионеры, диплом слесаря второго разряда. И все, что нажито непосильным трудом, становится собственностью этого бесперспективного олуха только на том основании, что у детишек, видите ли, любовь, которая, возможно, пройдет. И уйдет вместе с частью квартиры, колесами от машины, тремя сотками и монитором от компьютера. С какой стати?
Или: вы год за годом вкладывали в образование дочери тысячи и тысячи рублей, обучая ее языкам, музицированию, балету, рисованию… А она, неблагодарная, приводит в качестве мужа рокера в черной косухе, с трудом одолевшего десять классов и не собирающегося в этой жизни развиваться духовно и уж тем более — делать карьеру. Не исключено, что дочь будет пахать на семью в одиночку или, что куда хуже, начнет деградировать вместе с возлюбленным. Утрирую? Разве так не бывает? Редко? А если с моей Машенькой случится этот самый редкий случай? Не допущу!
Мамы и папы мальчиков! Вас тоже касается. Вообразите: ваш взлелеянный в любви и заботе сынок приводит в дом девочку «оторви да брось», или дуру беспросветную со словарным запасом в одиннадцать слов, три из которых — «дай» и «норковая шубка», или даму старше себя на десяток-другой лет с двумя детишками от двух первых браков. И смотрит ваш сыночек на нее такими влюбленными глазами, что плакать хочется: чисто Ромео! Испугались?
Словом, мы с супругом решили: будем сватать. Мужа для дочери подберем сами. Плохого ребенку мы не желаем, мальчика найдем качественного… Собственно, уже нашли. С родителями договорились. Что же касается детей…
Придет время, проинформируем, а пока ведем агитационную работу с дочерью, как бы невзначай пугая коммуналками, бедностью, материальной и духовной, социально неблагополучными семьями и возможным рождением неполноценных детей от выпивающих и балующихся наркотой молодых людей. Действует! Недавно Маша сказала мне:
— Мамочка, ты поможешь мне найти нормального мужа? А то я могу, наверное, ошибиться…
«Аллилуя!» — пропела моя душа.
— Конечно, доченька, — нежно промурлыкала я. — Именно так и будет.
Скептики скажут: рано радуешься! Придет оно, первое чувство, сильное и страстное, так хоть Бивис, хоть Баттхед — никуда не денешься: поженятся. Мы с мужем так не думаем: что посеешь, то и прорастет. Был бы родительский авторитет, любовь, доверие между ними и дитятком — и все получится. Впрочем, будущее рассудит и все расставит по местам. Верю, что мое глубокое убеждение, суть которого — до свободы надо дорасти, дозреть, — правильно. Умные же родители должны научиться дарить детям иллюзию свободы, вроде бы ненавязчиво, но твердо и последовательно воспитывая их в правильных убеждениях, вырабатывая нужные рефлексы и инстинкты. А это невозможно без реального ограничения свободы. Все для твоего блага, Машенька, все для твоего счастья. Вырастешь, Маша, узнаешь…
Фото: Getty Images
