06.12.2018
В течение полутора часов эксперты отвечали на вопросы зрителей в «Одноклассниках», которые делились своими переживаниями и историями, помогали советами жертвам насилия и обсуждали наиболее острые темы.
Ксения Собчак
У нас до сих пор сильно представление, что об этом говорить неправильно. Женщине стыдно сказать, что муж ее ударил, накричал, стал давить, потому что дальше нужно либо делать следующий шаг, либо получается, что она не говорит плохо о человеке, который ей близок, и хранит это все в семье, пока ее не искалечили. Это огромная проблема нашего российского воспитания. Считается, что лучше с достоинством переносить побои, замазывать синяки и делать вид, что все хорошо. Эта проблема велика и в провинции, и в столице. Эта проблема не делает различия по количеству денег или положению в обществе.
Действительно, существует созависимость жертвы и агрессора, это большая психологическая тема, которой нужно заниматься. Я знаю, как эту тему можно решить без долгих походов к психологу.
На Западе обращают внимание даже на то, когда тебя агрессивно берут за руку. У нас это проблема сознания целой страны. Помахать кулаками – ничего страшного. Схватил нож – уже какая-то грань. Над этим важно работать, надо показать, что эта красная линия, грань находится гораздо раньше.
Ксения Собчак
Момент поднятия руки должен быть красной линией, когда ты понимаешь, что начинаешь борьбу не со своей женой, а с государством. И государство будет тебя за это карать. Знание грани способствует тому, что агрессор будет чувствовать свою вину. Быть осужденным или развестись за то, что ты бил свою жену, – это стыдно.
У нас нет дискуссии, нужно ли убивать человека, если он тебе нахамил. В нашем мозгу есть понимание, что за убийство тебя ждет тюрьма.
Да, женщина может быть провокатором. Но неважно, кто что делает. Совершивший преступление должен отправляться в тюрьму.
Я столкнулась с этим на Западе. Я отдыхала со своим молодым человеком, в машине у нас возникла ссора, он начал меня бить. Я побежала и стала стучаться к какой-то женщине. Я не вызывала полицию, полиция приехала сама. И там нет такого, что можно отозвать дело. Все, есть свидетели. Нет хода назад. Очень важно, когда ты чувствуешь, что это не просто твой личный конфликт, что это выносится на уровень государства.
Каждый из нас должен как можно активнее участвовать в подобных дискуссиях, просвещать о том, что такое насилие в семье, какие клише существуют. Бороться со стереотипами. Мы сейчас готовим проект, связанный с ценностью равноправия, феминизма, который объясняет, что это такое.
Есть конкретные вещи, над которыми нужно работать. Прежде всего всего – чтобы был принят закон о домашнем насилии. Нужно сделать, чтобы это была ответственность государства, а не женщины, на которую можно будет продолжать давить в семье. Также важно заниматься просвещением по этой теме. Должна вестись массированная кампания в СМИ.
Ирина Горбачева
Я сталкивалась с насилием неоднократно в своей жизни, начиная с воспитания и заканчивая бытовым насилием во время сожительства с партнером. В тот момент я не обратилась ни к кому и не рассказала ни одному вообще человеку. Я все это оставила между собой и тем человеком, с которым я столкнулась.
Ирина Горбачева
Не могу сказать, что для меня сейчас это болезненное воспоминание, потому что я эти ситуации прорабатывала с психологом и самостоятельно. Деструктивная семья не позволит тебе выйти здоровым человеком, который не будет применять насилие. Мы просто не решали вопросы с помощью диалога. Физические наказания также от отца шли. Сейчас я убеждена, что это все – очень обоюдные системы. Ты не привлечешь к себе больного человека, если ты сам здоров. Обычно ты начинаешь думать, как поступить дальше, но не разбираешь, почему это с тобой произошло. Важно не то, какие случаи с тобой происходят, а то, как нужно из этого выходить.
Придумывать, как уехать из города, если понимаешь, что человек будет тебя преследовать. Сор из избы – это какая-то ерунда. Сор из избы – это сплетни и недовольство, но к этому нельзя причислять насилие. По-другому не будет, лучше не будет, агрессор не поменяется, если сам не проведет над собой психологическую работу.
Анна Ривина
Ключевое решение одно – как на это реагирует государство. От этого и меняется восприятие общества. К сожалению, без государственной помощи мы не можем изменить это страшное явление. Вот у нас прошла декриминализация. Во всем мире действия направлены на то, что пострадавшие должны быть защищены. Сейчас у нас за это полагается штраф, который чаще всего изымается из семейного бюджета. Получается, женщина сама расплачивается за то, что она пострадала.
Речи о провоцировании, провокации быть не может, поскольку мы говорим о дееспособных гражданах, каждый из которых решает, делать то или иное. И есть такой миф, что домашнего агрессора сразу видно. Нет. Чаще всего это люди, про которых подумаешь в последнюю очередь.
Есть простое объяснение женского места – женщина должна быть удобной. А грань этого удобства мужчина определяет сам. Чтобы решить эту проблему, нужен и закон, и изменение общества. Сейчас повторные побои рассматриваются как частный случай, жертва должна сама все доказывать, к тому же заявление можно забрать. Нужно, чтобы этот процесс был публичным, чтобы мужчина знал, что не женщина влияет на перемещение бумажек по кабинетам, тогда он сразу научится свои руки при себе держать.
