Первой моей за границей была Италия, где мне, 25-летней, предстояло год отработать в шоу-балете по контракту. Нашу группу собрал тренер по художественной гимнастике, занимавшийся и современными танцами. Шоу-программу готовили почти год, параллельно делались рабочие визы. Препон ни с российской, ни с принимающей стороны нам никто не чинил: иностранные шоу-группы для итальянских ночных клубов – обычное дело. Один только раз съездили все вместе в Москву на собеседование. В общем оформление документов заняло месяца 3−4.

Первый переезд: Италия

Поселили нас в апартаментах: 3-этажный узкий дом, по две на этаж маленькие комнаты (каждая с телевизором, санузлом и душем), внизу общая кухня. Примерно в таких мы размещались все время гастролей, переезжая с места на место примерно раз в месяц. Нас было семеро вместе с тренером – руководителем коллектива. Девочки жили в двух- и трехместных апартаментах, тренер, естественно, отдельно. Я сразу сказала, что не терплю общежитий, и предпочла платить больше, чтобы тоже селили в одиночестве. Условия были вполне хорошие, но лично меня неприятно удивили каменные полы в жилых помещениях и крохотные окошки, выходящие во двор-колодец размером чуть ли не метр на метр – типичная планировка для Италии, как я поняла позже, объехав множество городов.

Помню первое свое итальянское утро. Теплые солнечные лучи спросонья (в ноябре! Улетали из Москвы – шел снег…), запах свежего хлеба из лавочки напротив и выкрики торговцев на незнакомом певучем языке.

На итальянском я изъяснялась уже через два месяца – способности к языкам плюс пять часов каждый день за книжками (по собственной воле, это было совершенно не обязательно: общаться с местными жителями нас никто не заставлял). Мы гастролировали по стране, работали в клубах Сиенны, Флоренции, Рима, Пизы, Неаполя… Зарабатывали по 30−40 долларов за выступление каждая, в месяц выходило порядка 800. За вычетом платы за жилье, аренды микроавтобуса и оплаты страхового полиса оставалось на еду типа «чего душа пожелает», неплохие шмотки, некоторые даже умудрялись откладывать, но только не я. У меня и сегодня еще остались ненадеванные вещи, которых я тогда понакупила. Таким образом хотелось заглушить тянущую тоску по дому: приходя под утро с работы в свою комнатку, увешанную фотографиями родных, я подолгу не могла уснуть, плакала и чувствовала себя абсолютно несчастной и покинутой. Вокруг были чужие запахи и звуки, непривычные в своей постоянной беспечности и пофигизме итальянцы. Я бы, наверное, глушила депрессию алкоголем, но специфика работы исключала такой вариант.

Обзавелась я и серьезным итальянским поклонником – молодым фермером из провинции Тоскана. Он вовсю агитировал остаться, а это было возможно только при условии заключения брака. Марко был мне очень симпатичен, но любви, за которой хоть на край света, не было, а главное, тоска по дому была сильнее всего! Перспектива жить в типичном итальянском жилище с каменным полом и малюсенькими окошками пугала, хотя страну я полюбила от души.

И тут в Перудже меня навестил друг – американец Дэвид, на 20 лет старше меня. Пять лет назад мы познакомились по переписке и несколько раз встречались в Москве, Питере, Киеве. Мне всегда нравились мужчины намного старше, и общались мы очень славно. Он пригласил к себе в Штаты. Я не сказала «нет» и по окончании итальянского контракта вернулась в Волгоград. Получится ли затея со Штатами, мне было в общем безразлично. Хорошо было сидеть с подругами в квартирке с видом на Волгу, рассказывая о своих приключениях за границей и перемежая речь итальянскими выражениями… Но потом серость родного города вроде бы приелась, плюс все вокруг твердили о том, что, конечно же, надо ехать, что тут ловить нечего и все в таком духе…

Все расходы и бюрократические сложности по оформлению визы взял на себя Дэвид. Юристы посоветовали «визу невесты» – так молодой женщине легче попасть в США. На собеседовании в посольстве от меня потребовали наши с Дэвидом совместные фотографии, спрашивали, какой у него цвет глаз, когда день рождения и т. п. Чуть ли не просвечивали насквозь (кстати да, флюорография тоже была), но придраться было не к чему. «Всего» год – и сверкающая зеленая виза в моем загранпаспорте!

Второй переезд: США

И вот я в Вашингтоне. С языком проблем не было, английский знала. Теперь от родины отделял океан, все было настолько чужим! Честно пытаясь прижиться там, я поступила на курсы журналистики, каталась на роликах, ходила в бассейн, познакомилась с русскими эмигрантами. Вдвоем с Дэвидом мы объехали и облетели множество городов и штатов. Человек вполне состоятельный, он легко обеспечивал все мои нужды, лишь бы я акклиматизировалась. Пытаясь победить ностальгию, я испробовала всевозможный экстрим: «американские горки», «банджи-джампинг» (прыжки с высоты на эластичном тросе), сплав по Миссисипи на автомобильных камерах… Были игровые автоматы в Атлантик-Сити, кормление аллигаторов во Флориде, безумный шопинг в Нью-Йорке… Помню, как-то шла по Манхэттену, и меня пронзило невыносимое чувство заброшенности и одиночества. Еще большее, чем в Италии. С тех пор я точно знаю, что самую острую покинутость ощущаешь в огромных чужих городах.

…Наверное, я чего-то не понимаю, думалось мне.

Прекрасный дом в пригороде столицы, прогулки на лошадях, визиты к родителям Дэвида в роскошный Майами… Мы побывали даже в самой западной точке Штатов – Кей-Уэсте, райском курортном островке. Еще одно сильнейшее впечатление на всю жизнь: 150 километров моста, уходящего в Атлантический океан.

Через полгода я собрала чемоданы и, даже не бросив монетку в Потомак, вернулась домой. С обещанием еще очень-очень хорошо подумать. Но нет, это был финал. Потому что одиночество среди небоскребов запомнилось мне на всю жизнь. Как стало ясно и то, что Дэвид никогда не станет моей семьей, тем более не заменит родных, которые, кстати, пока я путешествую, моложе не становятся.

Дома меня встречали малосольной скумбрией, гречкой с горчичным маслом, маринованными помидорчиками с укропом… Как же мне всего этого не хватало! И родные лица вокруг – мамы, родственников, подруг! Кстати, последние косились на меня как на умалишенную и называли «бумерангом»: мол, куда тебя ни закинь, возвращаешься обратно. «А ведь судьба скоро устанет давать тебе такие шансы», – говорили они.

Но жизнь приготовила мне еще один провокационный шанс.

Третий переезд: Испания

Дома я вскоре снова затосковала, вдоль унылых волгоградских дорог мне все виделись те самые небоскребы, мерещились огни Бродвея, слышался шум океана. Чтобы развеяться, меня опять потянуло… в Европу. Знакомая директор турфирмы от души рекомендовала испанское побережье. И вот мне 27, я в турпоездке на Коста-Брава, где слово за слово (на итальянском) разговорилась с хозяином проката водных мотоциклов Хоакином. Лягушка-путешественница, сбивающая лапками масло из молока, снова подняла голову. Всю зиму я учила дома испанский, а следующей весной вернулась на побережье опять по турвизе. Вот только по окончании срока ее действия я осталась в стране уже как работник (нелегальный): трудилась на пляже инструктором по аквааэробике и водным развлечениям: лыжам, мотоциклам, полетам на парашюте. Меня ценили за знание четырех (с русским) языков, коммуникабельность, умение хорошо объяснять. Местная полиция была в курсе моего незаконного пребывания в стране и смотрела на это сквозь пальцы.

Но южная беззаботность и вседозволенность (касающаяся только мужчин), все эти мачо вокруг, развлечения как смысл жизни – нет, и это оказалось не по мне. А соотечественники-отдыхающие завидовали, что я живу на шикарном курорте и еще деньги за это получаю. А зарабатывала я 60 и больше евро в день в погожие дни (в пасмурные люди меньше склонны к водным развлечениям).

Я все чаще уходила на безлюдный дикий берег, совершала безумные далекие заплывы и думала, думала… Прекрасная солнечно-морская Испания, замечательная квартирка в Бланесе, которую я чуть не за полцены снимала у полюбившей меня местной пожилой пары (их дочка была моей напарницей), их автомобиль в полном моем распоряжении. И ведь можно было легализоваться, мне дали подробную консультацию о том, как это сделать. Но нет. У меня оказалось гипертрофированное чувство ностальгии, любой сюжет о России по ТВ вызывал чуть ли не истерику, голос мамы по телефону – тоже. Я стала раздражительной, язвительной, вечно недовольной. Многие знакомые считали Россию страной второго сорта, наших мужчин – алкоголиками, наших девушек – ну понятно кем. И все бурно радовались за меня, что я вырвалась из того ужаса и живу в их прекрасной стране! Как же мне повезло, у меня «корасон (сердце) латино»!

Свой «испанский» темперамент я в конце концов и проявила. Покидала вещи в чемоданы, забыв взять добрую половину нажитого честным трудом, и, ни с кем не попрощавшись, на первой утренней электричке уехала в Барселону, в аэропорт.

Жизнь в России

Что сказать? Я живу в Волгограде. Первые полгода-год испанцы постоянно звонили мне, твердили, что все еще можно исправить, что я поступила сгоряча. Снова и снова я металась, мучилась, сомневалась, но… Одиночество среди небоскребов, тоска среди чужих светящихся по вечерам окошек приморского городка и рефреном – слова каталонцев: «Как же тебе повезло… ты больше не русская!» – все это отрезвляло и наконец заставило осознать, что где родился, там и сгодился.

Сегодня мне под 40. Вышла замуж, родила дочь. Российских реалий наелась по полной: развелась, воспитываем ребенка вдвоем с мамой. Зарабатываю более чем скромно. Но здесь моя Волга, четыре полноценных времени года, родная речь вокруг, и даже свет в незнакомых окнах кажется родным. Италия, США, Испания – я смотрю на фото, и кажется, все это было не со мной. Чужая – прекрасная, но чужая – жизнь… По некоторым местам тоскую и теперь, но ни о чем не жалею.

Первой моей за границей была Италия, где мне, 25-летней, предстояло год отработать в шоу-балете по контракту. Нашу группу собрал тренер по художественной гимнастике, занимавшийся и современными танцами. Шоу-программу готовили почти год, параллельно делались рабочие визы. Препон ни с российской, ни с принимающей стороны нам никто не чинил: иностранные шоу-группы для итальянских ночных клубов – обычное дело. Один только раз съездили все вместе в Москву на собеседование. В общем оформление документов заняло месяца 3−4.

Первый переезд: Италия

Поселили нас в апартаментах: 3-этажный узкий дом, по две на этаж маленькие комнаты (каждая с телевизором, санузлом и душем), внизу общая кухня. Примерно в таких мы размещались все время гастролей, переезжая с места на место примерно раз в месяц. Нас было семеро вместе с тренером – руководителем коллектива. Девочки жили в двух- и трехместных апартаментах, тренер, естественно, отдельно. Я сразу сказала, что не терплю общежитий, и предпочла платить больше, чтобы тоже селили в одиночестве. Условия были вполне хорошие, но лично меня неприятно удивили каменные полы в жилых помещениях и крохотные окошки, выходящие во двор-колодец размером чуть ли не метр на метр – типичная планировка для Италии, как я поняла позже, объехав множество городов.

Помню первое свое итальянское утро. Теплые солнечные лучи спросонья (в ноябре! Улетали из Москвы – шел снег…), запах свежего хлеба из лавочки напротив и выкрики торговцев на незнакомом певучем языке.

На итальянском я изъяснялась уже через два месяца – способности к языкам плюс пять часов каждый день за книжками (по собственной воле, это было совершенно не обязательно: общаться с местными жителями нас никто не заставлял). Мы гастролировали по стране, работали в клубах Сиенны, Флоренции, Рима, Пизы, Неаполя… Зарабатывали по 30−40 долларов за выступление каждая, в месяц выходило порядка 800. За вычетом платы за жилье, аренды микроавтобуса и оплаты страхового полиса оставалось на еду типа «чего душа пожелает», неплохие шмотки, некоторые даже умудрялись откладывать, но только не я. У меня и сегодня еще остались ненадеванные вещи, которых я тогда понакупила. Таким образом хотелось заглушить тянущую тоску по дому: приходя под утро с работы в свою комнатку, увешанную фотографиями родных, я подолгу не могла уснуть, плакала и чувствовала себя абсолютно несчастной и покинутой. Вокруг были чужие запахи и звуки, непривычные в своей постоянной беспечности и пофигизме итальянцы. Я бы, наверное, глушила депрессию алкоголем, но специфика работы исключала такой вариант.

Обзавелась я и серьезным итальянским поклонником – молодым фермером из провинции Тоскана. Он вовсю агитировал остаться, а это было возможно только при условии заключения брака. Марко был мне очень симпатичен, но любви, за которой хоть на край света, не было, а главное, тоска по дому была сильнее всего! Перспектива жить в типичном итальянском жилище с каменным полом и малюсенькими окошками пугала, хотя страну я полюбила от души.

И тут в Перудже меня навестил друг – американец Дэвид, на 20 лет старше меня. Пять лет назад мы познакомились по переписке и несколько раз встречались в Москве, Питере, Киеве. Мне всегда нравились мужчины намного старше, и общались мы очень славно. Он пригласил к себе в Штаты. Я не сказала «нет» и по окончании итальянского контракта вернулась в Волгоград. Получится ли затея со Штатами, мне было в общем безразлично. Хорошо было сидеть с подругами в квартирке с видом на Волгу, рассказывая о своих приключениях за границей и перемежая речь итальянскими выражениями… Но потом серость родного города вроде бы приелась, плюс все вокруг твердили о том, что, конечно же, надо ехать, что тут ловить нечего и все в таком духе…

Все расходы и бюрократические сложности по оформлению визы взял на себя Дэвид. Юристы посоветовали «визу невесты» – так молодой женщине легче попасть в США. На собеседовании в посольстве от меня потребовали наши с Дэвидом совместные фотографии, спрашивали, какой у него цвет глаз, когда день рождения и т. п. Чуть ли не просвечивали насквозь (кстати да, флюорография тоже была), но придраться было не к чему. «Всего» год – и сверкающая зеленая виза в моем загранпаспорте!

Второй переезд: США

И вот я в Вашингтоне. С языком проблем не было, английский знала. Теперь от родины отделял океан, все было настолько чужим! Честно пытаясь прижиться там, я поступила на курсы журналистики, каталась на роликах, ходила в бассейн, познакомилась с русскими эмигрантами. Вдвоем с Дэвидом мы объехали и облетели множество городов и штатов. Человек вполне состоятельный, он легко обеспечивал все мои нужды, лишь бы я акклиматизировалась. Пытаясь победить ностальгию, я испробовала всевозможный экстрим: «американские горки», «банджи-джампинг» (прыжки с высоты на эластичном тросе), сплав по Миссисипи на автомобильных камерах… Были игровые автоматы в Атлантик-Сити, кормление аллигаторов во Флориде, безумный шопинг в Нью-Йорке… Помню, как-то шла по Манхэттену, и меня пронзило невыносимое чувство заброшенности и одиночества. Еще большее, чем в Италии. С тех пор я точно знаю, что самую острую покинутость ощущаешь в огромных чужих городах.

…Наверное, я чего-то не понимаю, думалось мне.

Прекрасный дом в пригороде столицы, прогулки на лошадях, визиты к родителям Дэвида в роскошный Майами… Мы побывали даже в самой западной точке Штатов – Кей-Уэсте, райском курортном островке. Еще одно сильнейшее впечатление на всю жизнь: 150 километров моста, уходящего в Атлантический океан.

Через полгода я собрала чемоданы и, даже не бросив монетку в Потомак, вернулась домой. С обещанием еще очень-очень хорошо подумать. Но нет, это был финал. Потому что одиночество среди небоскребов запомнилось мне на всю жизнь. Как стало ясно и то, что Дэвид никогда не станет моей семьей, тем более не заменит родных, которые, кстати, пока я путешествую, моложе не становятся.

Дома меня встречали малосольной скумбрией, гречкой с горчичным маслом, маринованными помидорчиками с укропом… Как же мне всего этого не хватало! И родные лица вокруг – мамы, родственников, подруг! Кстати, последние косились на меня как на умалишенную и называли «бумерангом»: мол, куда тебя ни закинь, возвращаешься обратно. «А ведь судьба скоро устанет давать тебе такие шансы», – говорили они.

Но жизнь приготовила мне еще один провокационный шанс.

Третий переезд: Испания

Дома я вскоре снова затосковала, вдоль унылых волгоградских дорог мне все виделись те самые небоскребы, мерещились огни Бродвея, слышался шум океана. Чтобы развеяться, меня опять потянуло… в Европу. Знакомая директор турфирмы от души рекомендовала испанское побережье. И вот мне 27, я в турпоездке на Коста-Брава, где слово за слово (на итальянском) разговорилась с хозяином проката водных мотоциклов Хоакином. Лягушка-путешественница, сбивающая лапками масло из молока, снова подняла голову. Всю зиму я учила дома испанский, а следующей весной вернулась на побережье опять по турвизе. Вот только по окончании срока ее действия я осталась в стране уже как работник (нелегальный): трудилась на пляже инструктором по аквааэробике и водным развлечениям: лыжам, мотоциклам, полетам на парашюте. Меня ценили за знание четырех (с русским) языков, коммуникабельность, умение хорошо объяснять. Местная полиция была в курсе моего незаконного пребывания в стране и смотрела на это сквозь пальцы.

Но южная беззаботность и вседозволенность (касающаяся только мужчин), все эти мачо вокруг, развлечения как смысл жизни – нет, и это оказалось не по мне. А соотечественники-отдыхающие завидовали, что я живу на шикарном курорте и еще деньги за это получаю. А зарабатывала я 60 и больше евро в день в погожие дни (в пасмурные люди меньше склонны к водным развлечениям).

Я все чаще уходила на безлюдный дикий берег, совершала безумные далекие заплывы и думала, думала… Прекрасная солнечно-морская Испания, замечательная квартирка в Бланесе, которую я чуть не за полцены снимала у полюбившей меня местной пожилой пары (их дочка была моей напарницей), их автомобиль в полном моем распоряжении. И ведь можно было легализоваться, мне дали подробную консультацию о том, как это сделать. Но нет. У меня оказалось гипертрофированное чувство ностальгии, любой сюжет о России по ТВ вызывал чуть ли не истерику, голос мамы по телефону – тоже. Я стала раздражительной, язвительной, вечно недовольной. Многие знакомые считали Россию страной второго сорта, наших мужчин – алкоголиками, наших девушек – ну понятно кем. И все бурно радовались за меня, что я вырвалась из того ужаса и живу в их прекрасной стране! Как же мне повезло, у меня «корасон (сердце) латино»!

Свой «испанский» темперамент я в конце концов и проявила. Покидала вещи в чемоданы, забыв взять добрую половину нажитого честным трудом, и, ни с кем не попрощавшись, на первой утренней электричке уехала в Барселону, в аэропорт.

Жизнь в России

Что сказать? Я живу в Волгограде. Первые полгода-год испанцы постоянно звонили мне, твердили, что все еще можно исправить, что я поступила сгоряча. Снова и снова я металась, мучилась, сомневалась, но… Одиночество среди небоскребов, тоска среди чужих светящихся по вечерам окошек приморского городка и рефреном – слова каталонцев: «Как же тебе повезло… ты больше не русская!» – все это отрезвляло и наконец заставило осознать, что где родился, там и сгодился.

Сегодня мне под 40. Вышла замуж, родила дочь. Российских реалий наелась по полной: развелась, воспитываем ребенка вдвоем с мамой. Зарабатываю более чем скромно. Но здесь моя Волга, четыре полноценных времени года, родная речь вокруг, и даже свет в незнакомых окнах кажется родным. Италия, США, Испания – я смотрю на фото, и кажется, все это было не со мной. Чужая – прекрасная, но чужая – жизнь… По некоторым местам тоскую и теперь, но ни о чем не жалею.

Первой моей за границей была Италия, где мне, 25-летней, предстояло год отработать в шоу-балете по контракту. Нашу группу собрал тренер по художественной гимнастике, занимавшийся и современными танцами. Шоу-программу готовили почти год, параллельно делались рабочие визы. Препон ни с российской, ни с принимающей стороны нам никто не чинил: иностранные шоу-группы для итальянских ночных клубов – обычное дело. Один только раз съездили все вместе в Москву на собеседование. В общем оформление документов заняло месяца 3−4.

Первый переезд: Италия

Поселили нас в апартаментах: 3-этажный узкий дом, по две на этаж маленькие комнаты (каждая с телевизором, санузлом и душем), внизу общая кухня. Примерно в таких мы размещались все время гастролей, переезжая с места на место примерно раз в месяц. Нас было семеро вместе с тренером – руководителем коллектива. Девочки жили в двух- и трехместных апартаментах, тренер, естественно, отдельно. Я сразу сказала, что не терплю общежитий, и предпочла платить больше, чтобы тоже селили в одиночестве. Условия были вполне хорошие, но лично меня неприятно удивили каменные полы в жилых помещениях и крохотные окошки, выходящие во двор-колодец размером чуть ли не метр на метр – типичная планировка для Италии, как я поняла позже, объехав множество городов.

Помню первое свое итальянское утро. Теплые солнечные лучи спросонья (в ноябре! Улетали из Москвы – шел снег…), запах свежего хлеба из лавочки напротив и выкрики торговцев на незнакомом певучем языке.

На итальянском я изъяснялась уже через два месяца – способности к языкам плюс пять часов каждый день за книжками (по собственной воле, это было совершенно не обязательно: общаться с местными жителями нас никто не заставлял). Мы гастролировали по стране, работали в клубах Сиенны, Флоренции, Рима, Пизы, Неаполя… Зарабатывали по 30−40 долларов за выступление каждая, в месяц выходило порядка 800. За вычетом платы за жилье, аренды микроавтобуса и оплаты страхового полиса оставалось на еду типа «чего душа пожелает», неплохие шмотки, некоторые даже умудрялись откладывать, но только не я. У меня и сегодня еще остались ненадеванные вещи, которых я тогда понакупила. Таким образом хотелось заглушить тянущую тоску по дому: приходя под утро с работы в свою комнатку, увешанную фотографиями родных, я подолгу не могла уснуть, плакала и чувствовала себя абсолютно несчастной и покинутой. Вокруг были чужие запахи и звуки, непривычные в своей постоянной беспечности и пофигизме итальянцы. Я бы, наверное, глушила депрессию алкоголем, но специфика работы исключала такой вариант.

Обзавелась я и серьезным итальянским поклонником – молодым фермером из провинции Тоскана. Он вовсю агитировал остаться, а это было возможно только при условии заключения брака. Марко был мне очень симпатичен, но любви, за которой хоть на край света, не было, а главное, тоска по дому была сильнее всего! Перспектива жить в типичном итальянском жилище с каменным полом и малюсенькими окошками пугала, хотя страну я полюбила от души.

И тут в Перудже меня навестил друг – американец Дэвид, на 20 лет старше меня. Пять лет назад мы познакомились по переписке и несколько раз встречались в Москве, Питере, Киеве. Мне всегда нравились мужчины намного старше, и общались мы очень славно. Он пригласил к себе в Штаты. Я не сказала «нет» и по окончании итальянского контракта вернулась в Волгоград. Получится ли затея со Штатами, мне было в общем безразлично. Хорошо было сидеть с подругами в квартирке с видом на Волгу, рассказывая о своих приключениях за границей и перемежая речь итальянскими выражениями… Но потом серость родного города вроде бы приелась, плюс все вокруг твердили о том, что, конечно же, надо ехать, что тут ловить нечего и все в таком духе…

Все расходы и бюрократические сложности по оформлению визы взял на себя Дэвид. Юристы посоветовали «визу невесты» – так молодой женщине легче попасть в США. На собеседовании в посольстве от меня потребовали наши с Дэвидом совместные фотографии, спрашивали, какой у него цвет глаз, когда день рождения и т. п. Чуть ли не просвечивали насквозь (кстати да, флюорография тоже была), но придраться было не к чему. «Всего» год – и сверкающая зеленая виза в моем загранпаспорте!

Второй переезд: США

И вот я в Вашингтоне. С языком проблем не было, английский знала. Теперь от родины отделял океан, все было настолько чужим! Честно пытаясь прижиться там, я поступила на курсы журналистики, каталась на роликах, ходила в бассейн, познакомилась с русскими эмигрантами. Вдвоем с Дэвидом мы объехали и облетели множество городов и штатов. Человек вполне состоятельный, он легко обеспечивал все мои нужды, лишь бы я акклиматизировалась. Пытаясь победить ностальгию, я испробовала всевозможный экстрим: «американские горки», «банджи-джампинг» (прыжки с высоты на эластичном тросе), сплав по Миссисипи на автомобильных камерах… Были игровые автоматы в Атлантик-Сити, кормление аллигаторов во Флориде, безумный шопинг в Нью-Йорке… Помню, как-то шла по Манхэттену, и меня пронзило невыносимое чувство заброшенности и одиночества. Еще большее, чем в Италии. С тех пор я точно знаю, что самую острую покинутость ощущаешь в огромных чужих городах.

…Наверное, я чего-то не понимаю, думалось мне.

Прекрасный дом в пригороде столицы, прогулки на лошадях, визиты к родителям Дэвида в роскошный Майами… Мы побывали даже в самой западной точке Штатов – Кей-Уэсте, райском курортном островке. Еще одно сильнейшее впечатление на всю жизнь: 150 километров моста, уходящего в Атлантический океан.

Через полгода я собрала чемоданы и, даже не бросив монетку в Потомак, вернулась домой. С обещанием еще очень-очень хорошо подумать. Но нет, это был финал. Потому что одиночество среди небоскребов запомнилось мне на всю жизнь. Как стало ясно и то, что Дэвид никогда не станет моей семьей, тем более не заменит родных, которые, кстати, пока я путешествую, моложе не становятся.

Дома меня встречали малосольной скумбрией, гречкой с горчичным маслом, маринованными помидорчиками с укропом… Как же мне всего этого не хватало! И родные лица вокруг – мамы, родственников, подруг! Кстати, последние косились на меня как на умалишенную и называли «бумерангом»: мол, куда тебя ни закинь, возвращаешься обратно. «А ведь судьба скоро устанет давать тебе такие шансы», – говорили они.

Но жизнь приготовила мне еще один провокационный шанс.

Третий переезд: Испания

Дома я вскоре снова затосковала, вдоль унылых волгоградских дорог мне все виделись те самые небоскребы, мерещились огни Бродвея, слышался шум океана. Чтобы развеяться, меня опять потянуло… в Европу. Знакомая директор турфирмы от души рекомендовала испанское побережье. И вот мне 27, я в турпоездке на Коста-Брава, где слово за слово (на итальянском) разговорилась с хозяином проката водных мотоциклов Хоакином. Лягушка-путешественница, сбивающая лапками масло из молока, снова подняла голову. Всю зиму я учила дома испанский, а следующей весной вернулась на побережье опять по турвизе. Вот только по окончании срока ее действия я осталась в стране уже как работник (нелегальный): трудилась на пляже инструктором по аквааэробике и водным развлечениям: лыжам, мотоциклам, полетам на парашюте. Меня ценили за знание четырех (с русским) языков, коммуникабельность, умение хорошо объяснять. Местная полиция была в курсе моего незаконного пребывания в стране и смотрела на это сквозь пальцы.

Но южная беззаботность и вседозволенность (касающаяся только мужчин), все эти мачо вокруг, развлечения как смысл жизни – нет, и это оказалось не по мне. А соотечественники-отдыхающие завидовали, что я живу на шикарном курорте и еще деньги за это получаю. А зарабатывала я 60 и больше евро в день в погожие дни (в пасмурные люди меньше склонны к водным развлечениям).

Я все чаще уходила на безлюдный дикий берег, совершала безумные далекие заплывы и думала, думала… Прекрасная солнечно-морская Испания, замечательная квартирка в Бланесе, которую я чуть не за полцены снимала у полюбившей меня местной пожилой пары (их дочка была моей напарницей), их автомобиль в полном моем распоряжении. И ведь можно было легализоваться, мне дали подробную консультацию о том, как это сделать. Но нет. У меня оказалось гипертрофированное чувство ностальгии, любой сюжет о России по ТВ вызывал чуть ли не истерику, голос мамы по телефону – тоже. Я стала раздражительной, язвительной, вечно недовольной. Многие знакомые считали Россию страной второго сорта, наших мужчин – алкоголиками, наших девушек – ну понятно кем. И все бурно радовались за меня, что я вырвалась из того ужаса и живу в их прекрасной стране! Как же мне повезло, у меня «корасон (сердце) латино»!

Свой «испанский» темперамент я в конце концов и проявила. Покидала вещи в чемоданы, забыв взять добрую половину нажитого честным трудом, и, ни с кем не попрощавшись, на первой утренней электричке уехала в Барселону, в аэропорт.

Жизнь в России

Что сказать? Я живу в Волгограде. Первые полгода-год испанцы постоянно звонили мне, твердили, что все еще можно исправить, что я поступила сгоряча. Снова и снова я металась, мучилась, сомневалась, но… Одиночество среди небоскребов, тоска среди чужих светящихся по вечерам окошек приморского городка и рефреном – слова каталонцев: «Как же тебе повезло… ты больше не русская!» – все это отрезвляло и наконец заставило осознать, что где родился, там и сгодился.

Сегодня мне под 40. Вышла замуж, родила дочь. Российских реалий наелась по полной: развелась, воспитываем ребенка вдвоем с мамой. Зарабатываю более чем скромно. Но здесь моя Волга, четыре полноценных времени года, родная речь вокруг, и даже свет в незнакомых окнах кажется родным. Италия, США, Испания – я смотрю на фото, и кажется, все это было не со мной. Чужая – прекрасная, но чужая – жизнь… По некоторым местам тоскую и теперь, но ни о чем не жалею.

Первой моей за границей была Италия, где мне, 25-летней, предстояло год отработать в шоу-балете по контракту. Нашу группу собрал тренер по художественной гимнастике, занимавшийся и современными танцами. Шоу-программу готовили почти год, параллельно делались рабочие визы. Препон ни с российской, ни с принимающей стороны нам никто не чинил: иностранные шоу-группы для итальянских ночных клубов – обычное дело. Один только раз съездили все вместе в Москву на собеседование. В общем оформление документов заняло месяца 3−4.

Первый переезд: Италия

Поселили нас в апартаментах: 3-этажный узкий дом, по две на этаж маленькие комнаты (каждая с телевизором, санузлом и душем), внизу общая кухня. Примерно в таких мы размещались все время гастролей, переезжая с места на место примерно раз в месяц. Нас было семеро вместе с тренером – руководителем коллектива. Девочки жили в двух- и трехместных апартаментах, тренер, естественно, отдельно. Я сразу сказала, что не терплю общежитий, и предпочла платить больше, чтобы тоже селили в одиночестве. Условия были вполне хорошие, но лично меня неприятно удивили каменные полы в жилых помещениях и крохотные окошки, выходящие во двор-колодец размером чуть ли не метр на метр – типичная планировка для Италии, как я поняла позже, объехав множество городов.

Помню первое свое итальянское утро. Теплые солнечные лучи спросонья (в ноябре! Улетали из Москвы – шел снег…), запах свежего хлеба из лавочки напротив и выкрики торговцев на незнакомом певучем языке.

На итальянском я изъяснялась уже через два месяца – способности к языкам плюс пять часов каждый день за книжками (по собственной воле, это было совершенно не обязательно: общаться с местными жителями нас никто не заставлял). Мы гастролировали по стране, работали в клубах Сиенны, Флоренции, Рима, Пизы, Неаполя… Зарабатывали по 30−40 долларов за выступление каждая, в месяц выходило порядка 800. За вычетом платы за жилье, аренды микроавтобуса и оплаты страхового полиса оставалось на еду типа «чего душа пожелает», неплохие шмотки, некоторые даже умудрялись откладывать, но только не я. У меня и сегодня еще остались ненадеванные вещи, которых я тогда понакупила. Таким образом хотелось заглушить тянущую тоску по дому: приходя под утро с работы в свою комнатку, увешанную фотографиями родных, я подолгу не могла уснуть, плакала и чувствовала себя абсолютно несчастной и покинутой. Вокруг были чужие запахи и звуки, непривычные в своей постоянной беспечности и пофигизме итальянцы. Я бы, наверное, глушила депрессию алкоголем, но специфика работы исключала такой вариант.

Обзавелась я и серьезным итальянским поклонником – молодым фермером из провинции Тоскана. Он вовсю агитировал остаться, а это было возможно только при условии заключения брака. Марко был мне очень симпатичен, но любви, за которой хоть на край света, не было, а главное, тоска по дому была сильнее всего! Перспектива жить в типичном итальянском жилище с каменным полом и малюсенькими окошками пугала, хотя страну я полюбила от души.

И тут в Перудже меня навестил друг – американец Дэвид, на 20 лет старше меня. Пять лет назад мы познакомились по переписке и несколько раз встречались в Москве, Питере, Киеве. Мне всегда нравились мужчины намного старше, и общались мы очень славно. Он пригласил к себе в Штаты. Я не сказала «нет» и по окончании итальянского контракта вернулась в Волгоград. Получится ли затея со Штатами, мне было в общем безразлично. Хорошо было сидеть с подругами в квартирке с видом на Волгу, рассказывая о своих приключениях за границей и перемежая речь итальянскими выражениями… Но потом серость родного города вроде бы приелась, плюс все вокруг твердили о том, что, конечно же, надо ехать, что тут ловить нечего и все в таком духе…

Все расходы и бюрократические сложности по оформлению визы взял на себя Дэвид. Юристы посоветовали «визу невесты» – так молодой женщине легче попасть в США. На собеседовании в посольстве от меня потребовали наши с Дэвидом совместные фотографии, спрашивали, какой у него цвет глаз, когда день рождения и т. п. Чуть ли не просвечивали насквозь (кстати да, флюорография тоже была), но придраться было не к чему. «Всего» год – и сверкающая зеленая виза в моем загранпаспорте!

Второй переезд: США

И вот я в Вашингтоне. С языком проблем не было, английский знала. Теперь от родины отделял океан, все было настолько чужим! Честно пытаясь прижиться там, я поступила на курсы журналистики, каталась на роликах, ходила в бассейн, познакомилась с русскими эмигрантами. Вдвоем с Дэвидом мы объехали и облетели множество городов и штатов. Человек вполне состоятельный, он легко обеспечивал все мои нужды, лишь бы я акклиматизировалась. Пытаясь победить ностальгию, я испробовала всевозможный экстрим: «американские горки», «банджи-джампинг» (прыжки с высоты на эластичном тросе), сплав по Миссисипи на автомобильных камерах… Были игровые автоматы в Атлантик-Сити, кормление аллигаторов во Флориде, безумный шопинг в Нью-Йорке… Помню, как-то шла по Манхэттену, и меня пронзило невыносимое чувство заброшенности и одиночества. Еще большее, чем в Италии. С тех пор я точно знаю, что самую острую покинутость ощущаешь в огромных чужих городах.

…Наверное, я чего-то не понимаю, думалось мне.

Прекрасный дом в пригороде столицы, прогулки на лошадях, визиты к родителям Дэвида в роскошный Майами… Мы побывали даже в самой западной точке Штатов – Кей-Уэсте, райском курортном островке. Еще одно сильнейшее впечатление на всю жизнь: 150 километров моста, уходящего в Атлантический океан.

Через полгода я собрала чемоданы и, даже не бросив монетку в Потомак, вернулась домой. С обещанием еще очень-очень хорошо подумать. Но нет, это был финал. Потому что одиночество среди небоскребов запомнилось мне на всю жизнь. Как стало ясно и то, что Дэвид никогда не станет моей семьей, тем более не заменит родных, которые, кстати, пока я путешествую, моложе не становятся.

Дома меня встречали малосольной скумбрией, гречкой с горчичным маслом, маринованными помидорчиками с укропом… Как же мне всего этого не хватало! И родные лица вокруг – мамы, родственников, подруг! Кстати, последние косились на меня как на умалишенную и называли «бумерангом»: мол, куда тебя ни закинь, возвращаешься обратно. «А ведь судьба скоро устанет давать тебе такие шансы», – говорили они.

Но жизнь приготовила мне еще один провокационный шанс.

Третий переезд: Испания

Дома я вскоре снова затосковала, вдоль унылых волгоградских дорог мне все виделись те самые небоскребы, мерещились огни Бродвея, слышался шум океана. Чтобы развеяться, меня опять потянуло… в Европу. Знакомая директор турфирмы от души рекомендовала испанское побережье. И вот мне 27, я в турпоездке на Коста-Брава, где слово за слово (на итальянском) разговорилась с хозяином проката водных мотоциклов Хоакином. Лягушка-путешественница, сбивающая лапками масло из молока, снова подняла голову. Всю зиму я учила дома испанский, а следующей весной вернулась на побережье опять по турвизе. Вот только по окончании срока ее действия я осталась в стране уже как работник (нелегальный): трудилась на пляже инструктором по аквааэробике и водным развлечениям: лыжам, мотоциклам, полетам на парашюте. Меня ценили за знание четырех (с русским) языков, коммуникабельность, умение хорошо объяснять. Местная полиция была в курсе моего незаконного пребывания в стране и смотрела на это сквозь пальцы.

Но южная беззаботность и вседозволенность (касающаяся только мужчин), все эти мачо вокруг, развлечения как смысл жизни – нет, и это оказалось не по мне. А соотечественники-отдыхающие завидовали, что я живу на шикарном курорте и еще деньги за это получаю. А зарабатывала я 60 и больше евро в день в погожие дни (в пасмурные люди меньше склонны к водным развлечениям).

Я все чаще уходила на безлюдный дикий берег, совершала безумные далекие заплывы и думала, думала… Прекрасная солнечно-морская Испания, замечательная квартирка в Бланесе, которую я чуть не за полцены снимала у полюбившей меня местной пожилой пары (их дочка была моей напарницей), их автомобиль в полном моем распоряжении. И ведь можно было легализоваться, мне дали подробную консультацию о том, как это сделать. Но нет. У меня оказалось гипертрофированное чувство ностальгии, любой сюжет о России по ТВ вызывал чуть ли не истерику, голос мамы по телефону – тоже. Я стала раздражительной, язвительной, вечно недовольной. Многие знакомые считали Россию страной второго сорта, наших мужчин – алкоголиками, наших девушек – ну понятно кем. И все бурно радовались за меня, что я вырвалась из того ужаса и живу в их прекрасной стране! Как же мне повезло, у меня «корасон (сердце) латино»!

Свой «испанский» темперамент я в конце концов и проявила. Покидала вещи в чемоданы, забыв взять добрую половину нажитого честным трудом, и, ни с кем не попрощавшись, на первой утренней электричке уехала в Барселону, в аэропорт.

Жизнь в России

Что сказать? Я живу в Волгограде. Первые полгода-год испанцы постоянно звонили мне, твердили, что все еще можно исправить, что я поступила сгоряча. Снова и снова я металась, мучилась, сомневалась, но… Одиночество среди небоскребов, тоска среди чужих светящихся по вечерам окошек приморского городка и рефреном – слова каталонцев: «Как же тебе повезло… ты больше не русская!» – все это отрезвляло и наконец заставило осознать, что где родился, там и сгодился.

Сегодня мне под 40. Вышла замуж, родила дочь. Российских реалий наелась по полной: развелась, воспитываем ребенка вдвоем с мамой. Зарабатываю более чем скромно. Но здесь моя Волга, четыре полноценных времени года, родная речь вокруг, и даже свет в незнакомых окнах кажется родным. Италия, США, Испания – я смотрю на фото, и кажется, все это было не со мной. Чужая – прекрасная, но чужая – жизнь… По некоторым местам тоскую и теперь, но ни о чем не жалею.