Узбекская команда «Пахтакор» в большинстве своем состояла из игроков, которые выступали за сборную страны. За год до трагедии команда даже вышла в высшую лигу, но в 1979 году снова скатилась в первую. Игра в Минске с местной командой «Динамо» была для спортсменов стратегически важна, поэтому решено было вылететь ранним утром, чтобы успеть провести еще одну тренировку перед матчем.
Проводить ребят в аэропорт Ташкента приехал полузащитник Михаил Ан — из-за травмы ноги лететь в Беларусь он не собирался, но в последний момент ребята уговорили его поехать с ними. Поднялся на борт молодой футболист Сирожиддин Базаров, он сдавал вступительные экзамены и не успел улететь с дублем 5 дней назад.
Но были и четыре человека, которые на рейс не попали. Главный тренер команды Олег Басилевич — он отправился в Минск на день раньше, чтобы повидаться с семьей, массажист команды Анатолий Дворников не услышал будильник и проспал, а защитник Анатолий Могильный опоздал к вылету из-за нерасторопности таксиста.
Вратарь Александр Яновский прилетел в Минск на день раньше — он первым узнает о случившейся трагедии.
В 11:30 Ту-134 вылетел из Ташкента, на его борту находилось 84 человека, из них 17 футболистов «Пахтакора» и 12 детей. В это время из Челябинска вылетел еще один Ту-134, который направлялся в Кишинев.
В 13:17 оба борта вошли в зону, которую контролировал харьковский районный центр. Там с семи утра на дежурстве находилось семь диспетчеров, но за основные воздушные коридоры нес ответственность Владимир Сумской. Несмотря на повышенную полуденную загрузку воздушной зоны, он оставил следить за приборами стажера Николая Жуковского, который работал всего 2,5 месяца.
«Все было как обычно — заступили, получили информацию, что будет литерный рейс А, — рассказывал позже про утро трагедии Сумской. — На нем летали высшие представители власти. Зона была перекрыта. Литерный прошел в 12 часов по московскому времени. Минут через 10–15 нам открыли эшелоны, и началась »свалка» из самолетов».
В этот самый момент стажер совершил ошибку — занес в график время, когда два рейса должны будут оказаться в одной и той же точке: интервал прохода через нее обоих лайнеров составлял три минуты.
«Коля упустил их… Не проконтролировал. Когда он сказал, что у него два самолета на одной высоте, по графику казалось, что их можно развести», — вспоминал Сумской.
Осознав, что он натворил, Жуковский начал суетиться и дал команду ташкентскому борту занять эшелон, по которому уже шел молдавский самолет. Он начал поднимать ташкентский самолет выше и дал команду экипажу: «735-й, вы 9000 займите. Над Днепродзержинском 8400 пересекающийся».
И услышал сквозь помехи неразборчивый ответ: «Понял. 8400». Молодой диспетчер, уверенный в том, что ташкентский экипаж увел борт выше по курсу, вернулся на свое рабочее место. А через минуту оба рейса исчезли с радаров. Еще через две экипаж Ан-24, находившийся в той же воздушной контуре, прокричал: «В районе населенного пункта наблюдаю падение самолета. Вроде Ту-134».
Шок! Как это возможно? Высоту поменяла не «тушка», а «Ил-62» — третий самолет, который по ошибке получил срочный сигнал.
Первым из команды о трагедии узнал вратарь Александр Яновский, который уже был в Минске с дублем «Пахтакора». С ним связались через три часа после случившегося.
«Именно мне, как самому старшему по возрасту, в дубле звонили узнать имена тех, кто мог находиться на борту разбившегося самолета, — рассказывал он в интервью. — Помню, во время ужина меня позвали к телефону и начали расспрашивать, просить составить список. Была неразбериха — кто полетел, кто остался в Ташкенте. Они думали, что и Базилевич разбился, но я объяснил, что Олег Петрович накануне улетел на встречу с семьей в Сочи и должен был прибыть непосредственно к матчу».
Контакты Базилевича долго искали, потом выяснилось, что он в гостинице. Телефона в номере не было, тренеру неутомимо стучали в номер, чтобы сообщить, что его ждет срочный звонок из Ташкента.
«Мне как-то сразу стало не по себе, знаете, такое чувство зарождающейся тревоги. На проводе был Мирзаолим Ибрагимов. Его голос дрожал. Сдерживая рыдания, он проговорил страшные слова, которые до сих пор не укладываются в голове: »Команда погибла… Хорошо, хоть ты с ними не полетел…». Связь прервалась, я помню, что ухватился за стойку администратора, продолжая держать в руке телефонную трубку, до конца не осознавая необратимость и ужас случившегося».
Позже главному тренеру погибших футболистов рассказали, что ташкентский борт врезался в кишиневский под углом в 95 градусов. Крылом он снес часть кабины и начало пассажирского салона, от чего молдавский борт развернуло вправо, а рейс с командой «Пахтакора» — влево, и самолеты столкнулись хвостами и рухнули вниз.
В деревне Куриловка в этот день праздновали свадьбу. Гуляли широко, накрыли стол на сто человек. В разгар веселья на гостей стал сыпаться пепел, обгоревшие частицы предметов, разорванные в клочья вещи, сильно запахло гарью. Все заволокло дымом и как будто пропало солнце. Основная часть горевших бортов упала в нескольких сотнях метров от села, там же селяне нашли части тел людей. Подбежав ближе, жители поняли, что живых нет, спасать некого. Говорят, что картина падающих сверху обломков была настолько трагична, что нескольким гостям свадьбы стало плохо с сердцем.
О трагедии запретили говорить в СМИ. Родные погибших узнали о случившемся на следующий день.
«12 августа к нам в пансионат неожиданно приехал работник Госкомспорта Узбекистана. Он сообщил, что случилась неприятность: во время обеда вся команда якобы чем-то отравилась и попала в больницу», — вспоминала вдова Владимира Макарова, Алла. Попросили собираться для того, чтобы вылететь в Минск.
Сердце Макаровой похолодело, когда она увидела на борту других родственников футболистов — ради недомогания не будут вести родных на другой конец страны. Алла заплакала, попросила сказать, что произошло. Ее попросили дождаться новостей в Минске. В белорусском аэропорту близких погибших встретили люди в траурных повязках — ничего объяснять уже было не нужно.
Кто-то из родственников, вопреки запретам, доехал до места трагедии, собрал в сумку кусочки земли, пуговицы, ботинок, жетон, ведь опознания тел не проводили, погибших похоронили в закрытых гробах.
«Кажется, что в момент сильного горя больше всего должен поразить масштаб трагедии, обугленная земля или то, что вокруг сгорели все деревья на несколько сотен метров, но я запомнила висящую на проводах красную дорожку, такую стелили в проходах самолетов. Никогда этого не забуду», — рассказывал один из родственников погибших.
Расследование причин авиакатастрофы продолжалось почти год. Основными обвиняемыми по делу проходили Сумской и Жуковский. Третьим должен был стать их начальник Сергей Сергеев, ведь это он поставил неопытного парня на такой ответственный участок работы, но его следствие из-под обвинения вывело. Диспетчеры получили по 15 лет в колонии общего режима. Сумской вышел на свободу через 6 лет по УДО. Николай Жуковский покончил с собой в колонии — он не смог пережить, что стал причиной гибели сотен людей.
Спорткомитет СССР через две недели взялся собирать новую команду. Такого уровня футболистов в Узбекистане не было, поэтому кинули клич по всем советским футбольным клубам. Тренироваться в Ташкент приехали игроки ЦСКА, «Спартака», «Торпедо», «Черноморца»…
В регламент тогда внесли пункт, в котором говорилось, что в течение трех лет узбекский клуб обязан сохранять место в высшей лиге вне зависимости от побед или поражений.
Уже 23 августа в Ереване состоялся первый матч нового состава «Пахтакора». Перед началом игры весь стадион встал почтить память погибших минутой молчания, игроки на поле заплакали.
Фото: Борис Корзин, Владимир Яцина, Межевич Владимир/ТАСС, соцсети, Wikimedia Commons
