…Оля положила трубку и беспомощно опустилась на диван. Вот это новость – лучшая подруга отвергла ее предложение встретить Новый год одной компанией.
— Извини, у меня другие планы, – сухо сказала она тоном, не располагающим к дальнейшему разговору.
— Но мы же еще летом договаривались, что вместе встретим праздник у нас на даче! — Оля чуть не заплакала от обиды и огорчения.
— Ничего не имею против твоей дачи и тебя лично, – ответила подруга. — Но вот общество твоего Бори мне и моему мужу категорически неприятно. А если исходить из приметы, с кем Новый год встретишь, с тем его и проведешь, то общение с твоим благоверным в наши планы абсолютно не вписывается. И не только в наступающем году, но и в обозримой перспективе вообще. Думаю, что в этом решении я не одинока: никто из наших твоего Борюсика видеть не хочет.
— А ничего, что он мой муж? — горько усмехнулась Оля.
— Муж твой – и головная боль тоже твоя, – жестко ответила подруга. — Раз ты полагаешь, что мало горя хлебнула с этим мерзким типом и готова продолжить самоистязание, не ищи союзников в этом неблагодарном деле.
— Марина, но он же меня, в конце концов, обидел, а не вас! — Оля начала хлюпать в трубку. — Все ведь мы не ангелы и имеем право на ошибку, правда?
— Правда, – подтвердила подруга. — Только ошибка ошибке рознь, и обидеть можно по-разному. Как и простить можно многое, но только не откровенную подлость. После того, что устроил тебе Борюсик, ты должна была забыть даже имя этого человека! Разве не ты еще полгода назад хотела из-за него свести счеты с жизнью? Если ты запамятовала, то мы, твои друзья, никогда этого не забудем. Твой благоверный с определенных пор в нашем кругу – персона нон грата. Конечно, ты девочка взрослая и имеешь право делать собственный выбор, но не заставляй, пожалуйста, никого с этим выбором мириться. И оставь впредь бесперспективные попытки соединить несоединяемое. С наступающим! Желаю тебе в новом году вспомнить о такой важной вещи, как чувство собственного достоинства.
Оля сидела с телефоном в руках, понуро опустив голову. Впервые в жизни в канун Нового года вместо волнующего предпраздничного мандража она ощущала полнейшую апатию. Уходящий год и вправду выдался очень непростой, пожалуй, самый сложный в жизни. Хотя зодиакальный гороскоп, в который она почему-то верила, никаких катаклизмов ей не пророчил, напротив, обещал финансовое благополучие и стабильность в личных отношениях. Начиналось все и вправду безмятежно: в феврале они с мужем закрыли долг по ипотеке, а в марте на радостях рванули в недельный отпуск (в котором не были несколько лет по причине все той же ипотеки). А потом как гром среди ясного неба: оказалось, Борис ей изменяет.
Выяснилось это случайно. Как-то теплым майским вечером Оля, возвращаясь с работы, заглянула в крупный торговый центр. Изучая витрину дорогого бутика, она почувствовала на себе пристальный взгляд. Обернулась – и увидела нарядную молодую женщину, лицо которой показалось ей знакомым. Она напрягла память – и вспомнила, что это жена коллеги мужа. Они виделись всего один раз на юбилее Бориса в прошлом году, но Оля, помнится, еще тогда отметила, какая эффектная жена у мужниного сослуживца.
Знакомство было шапочным, но ограничиться приветливым кивком Оля сочла неудобным – не зря ведь женщина так внимательно ее разглядывала. Мучительно пытаясь вспомнить имя собеседницы, Оля сделала искренний комплимент ее костюму. Васильково-синий кейп и укороченные брючки действительно очень ей шли и выгодно подчеркивали точеную фигурку.
— Правда, нравится? — засветилась лицом знакомая. — Это я сама сшила. Увидела на одной актрисе в журнале и решила сделать такой же.
Оля хотела было восхититься ее мастерством, но вдруг буквально застыла от изумления: на шее у женщины поблескивала красивая подвеска. Оля сразу узнала фамильное украшение, таинственным образом пропавшее у нее в прошлом году. Она тогда весь дом перевернула, но поиски были безрезультатными. Эта подвеска, подаренная ее прапрадедом своей жене по случаю рождения первенца, переходила в их семье по женской линии уже несколько поколений. Небольшой бриллиант в обрамлении крошечных изумрудов Оля получила от своей матери в день свадьбы и надевала очень редко, только по самым торжественным случаям, потому что очень берегла. И вот прошлой весной, собираясь на день рождения отца, она не обнаружила подвески в шкатулке, где хранились ее немногочисленные драгоценности. Потратив битый час на поиски, Оля от отчаяния расплакалась и на торжество отправилась с красными от слез глазами. Мама, узнав о пропаже, тоже очень расстроилась (подвеска считалась в семье не просто украшением, а оберегом), но постаралась дочку успокоить: ничего, мол, обязательно найдется. Оля и сама в это верила: она ведь совершенно точно помнила, что в последний раз, когда надевала подвеску, положила ее в шкатулку. И время от времени принималась ее искать.
— Откуда у вас это украшение? – стараясь скрыть волнение, поинтересовалась Оля.
— Из магазина, естественно. Как-то решила себя побаловать и сделала себе подарок, — шутливо отмахнулась девушка. – Правда, необычная подвеска?
— Очень! – усмехнулась Оля. – Дорогая, наверное?
— Да, недешевая, — засмеялась приятельница. – Но ради себя, любимой, ничего не жалко. Один раз живем!
— А вы в курсе, что ворованные вещи счастья не принесут? – Оля чувствовала, что начинает терять самообладание.
— Что за ерунда? – нахмурилась ее собеседница. – Не поняла, о чем это вы. Если это шутка, то не самая удачная.
— Как и шутка про покупку этого украшения, — от волнения у Оли застучало в висках. – Вы не могли ее нигде купить, уважаемая: эта подвеска существует в единственном экземпляре, потому что сделана на заказ, и довольно давно. Этому украшению больше сотни лет, и оно принадлежит моей семье. В прошлом году подвеска пропала, и теперь я понимаю, чьи нечистые руки ее прибрали. Я правильно понимаю, это случилось в тот день, когда вы с мужем приходили к нам на юбилей Бориса?
— Да не брала я ваши ценности! – собеседница заметно побледнела. – Мне эту подвеску подарили.
— Кто же мог подарить вам украшение, хранившееся в моем доме? – всплеснула руками Оля. – Разве что мой муж!
— Он и подарил! – почти крикнула оппонентка, на глазах краснея от гнева. – Вот ведь дрянь мужик, чуть воровку из меня не сделал! Наврал, что купил у антиквара, что безумные деньги за эту цацку отдал. Вообщем, разбирайтесь со своим супружником сами, мне такое лживое барахло нафиг не надо. А я из-за него своего мужа чуть не бортанула, тьфу! Борька меня второй год обещаниями кормит, что из семьи уйдет. Вот, говорит, выплатим ипотеку, чтобы было что в суде делить – и приду к тебе. А я, дура, и уши развесила! Вот, забирайте свою драгоценность, мне статус воровки и разборки с полицией ни к чему. Цепочку себе оставлю, потому что она моя – специально к этой подвеске подбирала.
Девица, решительно стащив с шеи украшение, протянула его огорошенной Ольге и быстро зашагала прочь, на ходу вспоминая своего незадачливого любовника самыми нелестными словами. Оля стояла совершенно оглушенная, ноги стали ватными. Услышанное не укладывалось в голове, но фамильная подвеска, холодившая ладонь, неопровержимо свидетельствовала, что все это правда.
Неужели это возможно: ее муж, ее обожаемый Борька не просто изменял ей, но еще и украл семейную реликвию, наврав любовнице про дорогой подарок?! Она не могла поверить в реальность произошедшего. Меньше всего ей сейчас хотелось возвращаться домой и видеть мужа. И в этот момент она нутром почувствовала, что ей хочется лишь одного – уткнуться, как в детстве, в мамино плечо и прореветься в голос. Слезы обильно полились из глаз, и она, размазывая их по лицу и не обращая внимания на прохожих, направилась в сторону родительского дома, с трудом разбирая дорогу.
Мама, прижимая к себе рыдающую дочь, сидела как сфинкс с каменным лицом. Зато отец не стеснялся в выражениях, суть которых сводилась к тому, что отныне у них с этим недостойным человеком не может быть ничего общего. Мама своим молчанием полностью разделяла его позицию. «Сейчас постелю тебе в твоей комнате, — целуя Олю, сказала она. — К этому чудовищу мы тебя больше не отпустим».
Ольга осталась у родителей. Те сделали все, чтобы оградить ее от общения с оскандалившимся супругом и помочь выйти из анабиоза. Однако случившееся стало для Оли таким мощным потрясением, что ее стали посещать мысли о бессмысленности дальнейшей жизни. Перепуганные родители не оставляли ее одну ни на секунду, но душевное состояние дочери стремительно ухудшалось. Не помогали ни многочисленные друзья, навещавшие ее как тяжелобольную, ни приглашенный для экстренной помощи психотерапевт. Именно по его настоянию Олю определили в клинику неврозов. Интенсивное лечение дало результат, суицидальные мысли отпустили, но апатия никуда не делась. Оля оформила на работе длительный административный отпуск, поскольку понимала, что сидит в коллективе бесполезным овощем. Коллеги обнадежили, что будут с нетерпение ждать ее полного выздоровления, и очень жалели Олю (через лучшую подругу Марину все были в курсе, какая драма произошла в ее личной жизни).
Жизнь в родительском доме была спокойна и комфортна, но только в бытовом плане. Душой она была по-прежнему рядом с изменником-мужем в их уютном гнездышке, которое она обустраивала с такой любовью. И которое предстояло разделить при грядущем разводе, на котором настаивали и родные, и друзья. Но Оля все чаще испытывала непреодолимое желание встретиться с супругом. Она не могла вспоминать его без содрогания – и не могла не вспоминать вообще. И вот однажды осенью она тайком от родителей (они бы ни за что не позволили!) набрала его номер.
Они встретились в скверике недалеко от родительского дома, куда Оля вышла погулять с собакой. Она и страшилась этой встречи, и очень ее ждала. И, увидев его в конце аллеи, почувствовала, как заныло сердце: и от боли, и от радости.
Борис, обычно холеный и уверенный в себе, выглядел бледным и потерянным. Он подошел, присел на лавочку рядом с ней и долго не решался заговорить. Она тоже молчала, машинально следя глазами за резвившейся рядом маминой любимицей, шпицем Аськой.
«Я виноват перед тобой, – услышала она наконец его тихий хриплый голос. — И самое страшное, что нет ни одного разумного довода, который я мог бы привести в свое оправдание. Я думал, все так живут. Мне всегда казалось, что наличие любовницы – это нормально для каждого женатого мужчины. Так нравилось жить на адреналине! Тайные свидания, встречи с риском быть застуканными тобой или ее мужем – это так заводило! Мы ведь с ней даже на моем дне рождения, который праздновали в прошлом году у нас дома, умудрились уединиться на несколько минут в ванной…»
— Ой, не надо мне этих подробностей! — Оля закрыла лицо руками. — Я не для этого тебя сюда позвала, чтобы ты живописал мне в деталях свои интимные приключения. С отношениями как раз все понятно: ты меня разлюбил, я престала тебя волновать. Сама дура, надо было раньше на это обратить внимание. Ведь замечала же, что ты стал ко мне гораздо спокойнее, но списывала все на твою чрезмерную занятость на работе. Да ладно, что теперь об этом! Меня другое интересует: как получилось, что ты решил одарить свою любовницу моей фамильной ценностью?
— Ну ты же помнишь, что практически все свободные деньги мы вкладывали в ипотеку, – после недолгой паузы он продолжал говорить не поднимая головы. — А любовница требует не только ласки, но и подарков, покупать которые мне было не на что. В том смысле, что на дорогие подарки денег не было, а дешевку какую самому дарить было стыдно. Я видел, что ты эту подвеску надеваешь редко, вот и решил, что она тебе не очень нравится. А о том, что это семейная реликвия, я и понятия не имел. Когда увидел, как ты расстроилась, обнаружив ее пропажу, даже испугался, но пути назад уже не было – подвеска была подарена. Я не опасался, что ты увидишь украшение на моей любовнице – вы же практически нигде не пересекались. Она ведь и живет, и работает в совершенно другом районе, и я думал, что шансов случайно встретиться у вас не было. Как выяснилось, ошибался. Я расценил это как знак судьбы, что пора остановиться, перестать лгать и начать нормальную жизнь. Но понял, что жить без тебя не хочу, а шансов на прощение у меня нет.
Он замолчал. Молчала и она. Она много раз проигрывала в голове, как будет жить без него – и ничего толкового у нее не получалось. Страшная обида на мужа вышибла ее из колеи, лишила душевных и физических сил, но не затмила значимости в ее жизни этого человека. Умом она все понимала: он предал ее, причем довольно подло, и после всего случившегося простить его – значит не уважать себя. Это твердили ей и родители, и друзья. Она пробовала его ненавидеть – и понимала, что все усилия напрасны. Более того, все произошедшее лишь подстегнуло ее патологическую тягу к нему. И интерес, проявленный к ее мужу чужой эффектной женщиной, обострил у нее желание обладать этим мужчиной. «Все они изменяют, такова уж мужская природа, – рассуждала она про себя. — Просто не всегда тайное становится явным. Мне не повезло, я об этом узнала. И что теперь, искать другого, который будет изменять точно так же? Но мне же не нужен никто другой! Мне нужен именно этот мужчина, пусть лживый, порочный, но такой желанный! И что мне делать?».
— А если я скажу, что готова дать тебе еще один шанс? — спросила она – и напряглась, боясь услышать ответ.
— А это возможно? — он резко повернулся к ней, не веря своим ушам. — Если ты скажешь, что готова все забыть и простить меня, я сделаю все, чтобы ты никогда об этом не пожалела.
— Забыть? — машинально переспросила она. — Нет, забыть точно не получится. А простить придется. Потому что я хочу жить с тобой, а не со своей гордыней. Понимаю, что это будет жизнь на пороховой бочке, потому что я больше не смогу тебе верить. Это очень сложно, но я к этому готова. Знаю, что многие меня не поймут, но это моя жизнь, и я ни перед кем не собираюсь оправдываться. Завтра я вернусь в наш с тобой дом. А сегодня мне надо как-то объясниться с мамой и папой. Надеюсь, ради моего душевного покоя они постараются меня понять.
Вечер объяснений получился по-настоящему драматичным, но родители свою единственную дочь так и не поняли. Мама плакала и убеждала, что нельзя войти в одну реку дважды и продолжить жить с человеком, лишенным чести и совести. Отец вообще сорвался на крик, обозвав Олю бесхребетной овцой. Ей было стыдно: она понимала, сколько душевных сил и нервов потратили родители, чтобы вытащить ее из пропасти, в которую она вновь готова добровольно упасть. Но к моменту этого разговора она уже все для себя решила и никакие здравые родительские доводы не слышала – она слушала свое сердце.
Оля вернулась к Борису, но не к прежней жизни. Теперь у нее есть муж, которому она не верит, есть родители, которые не принимают ее выбор, и есть друзья, которые после возвращения к супругу отказывают ей в своем обществе. А впереди новогодняя ночь вдвоем с благоверным, но не потому, что они так решили, а потому, что так сложилось: все близкие отказались встречать праздник в обществе Бориса. Оля очень страдает от этой изоляции, но совершенно точно знает, что мучилась бы куда больше, если бы сейчас рядом с ней были все, но не было бы ЕГО.
