В свое время гений рекламы Жак Сегела заставил французского президента Франсуа Миттерана пересесть на «ситроен» вместо «рено», открыто разорвал отношения с Борисом Ельциным и, можно сказать, поженил Карлу Бруни и Николя Саркози. Нет, легендарный рекламист не заказывал свадебные колокола для красавицы-модели и не занимался рассадкой гостей, но он точно знал, что 13 ноября 2007 года Карла и Бруни влюбятся друг в друга — ведь они были его проектом.
Что двигало Сегела, который стал великим зодчим одной из самых знаменитых историй любви, до сих пор неясно. Вряд ли Жак по доброте душевной хотел, чтобы два одиноких сердца обрели друг друга: Карле вообще никогда не нужен был брак, а Саркози всего месяц назад развелся.
Скорее всего гений-рекламщик хотел припрятать в рукаве туз, в нужное время напомнив влиятельным супругам о том, кому они обязаны встречей. И для этого в середине ноября устроил особенный ужин.
В особняк Сегела были приглашены восемь знаменитых в своей сфере гостей — все они приехали парами, будучи мужем и женой. Карла и Николя были единственными «беспарными», и потому хотя бы из этикета должны были познакомиться. Хотя Саркози не нужно было мотивировать правилами поведения в высшем свете.
Ко встрече с певицей и моделью он был готов основательно — заранее приказал помощнику купить ее диск, сборник ее фотографий, внимательно изучил их накануне и через пару минут после знакомства заявил Бруни: «Я такой же, как ты», намекая на бурное прошлое, полное страсти и страстей.
В течение следующих нескольких часов Жак и остальные гости наблюдали за тем, как модель и президент пикируются, попутно флиртуя друг с другом. «Дорогая, вы принимаете меня за Ширака», — хохотал Николя. «О нет, я прекрасно вижу разницу, — парировала Бруни и продолжала. — В отношениях с прессой ты пока только любитель. Мой роман с Миком Джаггером восемь лет оставался в тайне». «Как же ты восемь лет встречалась с человеком, у которого такие смешные икры?» — веселился очарованный Николя.
Под конец вечера Саркози предложил Карле поцеловаться на спор, а та ответила, что уйдет вместе с ним только в случае, если он настроен на совместных детей. Политик был не против — и особняк Сегела они покинули, держась за руки и хихикая, как подростки.
Предусмотрительная Карла надела балетки, чтобы не смущать своего Наполеона, как его иногда величают во французских СМИ. И это был оправданный шаг, чтобы впредь делать другие большие шаги в жизни и оставаться на равных с будущим мужем. Перед свадьбой, которая состоялась спустя семь месяцев после судьбоносного ужина, Бруни заявила своему избраннику, мол, не знаю, кем ты видишь меня, но у меня на жизнь свои планы.
«Я сказала Николя, что не могу выбирать между ним и музыкой. Я не собиралась бросать работу и гладить рубашки мужа в течение следующих четырех лет. Поэтому, конечно, он не просил меня выбирать», — объясняла Карла. И правильно, потому что требовать что-то от гордой итальянки себе дороже.
23 декабря Карле Бруни исполнилось 57 лет.
Ее не запугать ограничением семейного бюджета — она и сама состоятельная дама и наследница владельца концерна «Пирелли». На момент свадьбы с Николя на его счету лежало два миллиона евро, на ее — 18,7 миллионов. Ее не приструнить разводом — она вообще не большая поклонница браков.
«Мы можем встречаться вечно, нам же не обязательно жениться», — рассуждала Карла в автобиографии. Почему же тогда она все-таки приняла кольцо и дала клятвы? Скорее всего, пошла на уступки ради Николя, для президентской репутации которого необходима была официальная жена, а не «пожирательница мужчин», как окрестили Бруни в прессе после череды ее звездных романов. А какое средства лучше всего притупляет слегка скандальный шлейф? Брак. Если не верите, спросите у князя Монако Альбера II.
Так что итальянке пришлось выкручиваться и придумывать причину, которая заставила ее надеть белое платье. И она придумала — как раз в ее стиле. «Когда я с ним познакомилась, мы гуляли в саду в Елисейском дворце и он мне называл все названия цветов, — вдохновенно рассказывала Карла французским журналистам. — Он знает все латинские названия, все эти подробности насчет тюльпанов и роз. И тогда я себе сказала — надо за него выйти замуж, он президент и знает все о цветах, это просто невероятно».
Верите в эту историю? То-то же. Но играть свадьбу все-таки нужно было хотя бы потому, что власти Ватикана (и некоторые другие организации) отказывались принимать пару на официальном уровне, если те не состоят в браке, так что скромную церемонию под грифом «секретно» можно воспринимать как дань политическому имиджу Саркози.
Не поймите нас неправильно, Карла хотела выйти замуж за президента. Она просто не хотела становиться первой леди.
Согласитесь, тяжело ждать верности официальным саммитам, благотворительным раутам и законопроектам от человека, который множество раз заявлял, что не очень-то верит в «скрепность». «Я верна только самой себе. Моногамия нагоняет на меня тоску», — томно рассуждала она перед журналистами. А потом заставляла своего высокопоставленного мужа наперегонки кататься на велосипедах со своими экс-любовниками. Только Карла так может!
Саркози быстро пришлось понять, что его красавица-жена и королева обложек, во-первых, не создана для роли французской Кейт Миддлтон, во-вторых, идет в комплекте со всеми своими бывшими.
«Я никогда не расстаюсь окончательно, как и не бываю полностью с кем-то. Я не любитель строить отношения, но те, что уже построены, стараюсь сохранить», — иронично роняла она и подтверждала свою философию на практике.
В Елисейский дворец захаживал первый муж Карлы, Рафаэль Энтховен, чтобы пропустить с экс-супругой стаканчик другой и попутно позлить президента, который с трудом привыкал к таким дружеским визитам. Зато сам Рафаэль быстро свыкся с тем, что, вернувшись домой, может не застать Бруни на диване, зато на полу в гостиной вполне может обнаружиться ее бывший Мик Джаггер.
Спустя год после свадьбы Карла позвала Николя «познакомиться с семьей». В гости прибыли родственники модели и ее «эксы».
Оправившись от нервного срыва (который был вполне предсказуемым), Саркози послушно отправился кататься с ними на велосипедах, а местные жители потом рассказывали газетам: «Ну да, ну да, это же новый друг Карлы…»
А теперь вопрос на миллион: можно ли «состряпать» образ примерной первой леди, который поддержит репутацию мужа-президента, из любительницы вечеринок, музыки, подиумов и полигамии? Вот и Карла особо не трудилась, искусственно выжимая из себя политического эксперта или строя глазки дипломатам, подписывая с ними какой-нибудь договор. Нет, официальные выходы с супругом она превращала в чуть ли не романтические променады и показы мод.
Вот они приехали в Венецию с дипмиссией и нежно прижимаются друг к другу в гондоле. А вот Николя только закончил встречу с послом, и жена трогательно обвивает его шею рукой на официальной фотографии. А тот в ответ целует ее в плечо, как будто только что обсуждал не Ближний Восток, а ресторан, куда они пойдут вечером. Карла в брючных костюмах Dior и балетках Tod’s, как и ожидалось, внесла свою лепту в имидж французского лидера, сделав его… героем-романтиком.
А вот Бруни себе не изменила: она, как и хотела, продолжила писать песни, сверкать бриллиантами в рекламных кампаниях Bvlgari и ходить по подиуму, только если ее хорошенько попросят очень близкие друзья. На заре брака с Николя она наслаждалась собой в этих отношениях и не скрывала, как довольна союзом. Говорили, что появившиеся во французских журналах совместные снимки Карлы и Саркози в Диснейленде, — ее идея.
Согласитесь, вылазку на парад Микки-Мауса тяжело назвать веселым времяпровождением для политика. А вот его ненаглядной было весело — нет, не кататься на американских горках, а разглядывать свои фотографии в прессе.
А вот к официальным бумагам Карла такой страсти не питала. «К счастью, я лишена влияния, — рассказывала она без обиняков. — Я не смогла бы распорядиться им с умом: у меня нет подготовки. Я заходила в свой кабинет в Елисейском дворце лишь для того, чтобы забрать почту». Могла ли Бруни стать образцовой первой леди? Может быть, не идеальной, но вполне влиятельной и более чем эффектной. Но она не захотела. Зачем?
Ведь это означало бы прекращение творческой карьеры и праведную жизнь, от одной мысли о которой топ-модель начинало подташнивать. Не секрет, что даже в своих счастливых отношениях с Николя она позволяла себе интрижки, да и порой забавлялась своим титулом первой леди, который не внушал ей гиперответственность.
Известен эпизод, когда во время чаепития в Белом доме Карла шепнула Мишель Обаме: «Помните, мы с Николя опоздали на прием к Елизавете II? Мы тогда занимались любовью».
Мишель в тот же день отменила прием в честь «коллеги», а та только рассмеялась, рассказывая об этом инциденте подругам. Но любое веселье рано или поздно наскучит. Когда Саркози проиграл на следующих выборах, Карла не стала скрывать — наконец она может снять с себя груз работы первой леди и не читать статьи о том, как поверхностно она относится к своим обязанностям.
«Я была счастлива уехать из Елисейского дворца. Я почувствовала облегчение», — признавалась Бруни. Друзья семьи рассказывали, что она куда больше влюблена в Николя-мужа, чем в Николя-президента, и предпочитает сидеть с ним в любимом ресторанчике, чем разъезжать по саммитам и жать руку другим первым леди. Покинув эту должность, топ-модель философски рассуждала: она и не должна была быть образцово-показательной женой, да и вообще пришла в жизнь Саркози в другое время.
«Двадцать лет назад Николя нужна была женщина, которая была бы предана ему, — объясняла она, имея в виду первых двух его (достаточно покладистых) жен. — И я бы никогда не смогла выдержать мужчину с таким сильным, властным характером. Но мы встретились, когда были достаточно сильны друг для друга. Аппетит приходит во время еды». Этот аппетит к жизни с властным Николя пришел к ней во время того знакового ужина в доме Сегела, а вот жажда президентской славы ее так и не посетила.
«Для своих коллег и агентов я по-прежнему Карла Бруни. Мы, певицы и актрисы, остаемся молодыми до конца», — говорила красавица. А потом лукаво спрашивала у журналистов: «Мне нравится быть госпожой Саркози, но разве я похожа на замужнюю даму?»
Фото: Getty Images, соцсети
