Рудольф Зибер: любовь со второго взгляда
Юная Мария Магдалена (прим. Woman.ru: Марлен Дитрих сама себе придумала сценический псевдоним, сложив слоги первого и второго имени) «безумно влюбилась» в высокого белокурого красавца прямо на съемочной площадке (Зибер был ассистентом режиссера), как только он обратил на нее внимание. Однако сразу выскочить замуж за Руди (прим. Woman.ru: Руди — уменьшительно-ласкательная версия имени Рудольф) ей… не разрешили (заметим, что времена, когда Дитрих вела себя так, как хотела ее мать, минули очень быстро)! По настоянию мамы Жозефины был назначен испытательный срок, который, впрочем, Руди успешно прошел. Через год, 17 мая 1923-го пара поженилась, 13 декабря 1924-го на свет появилась малышка Мария-Элизабет, первый и единственный ребенок будущей звезды.
«Он был мил, он был нежен, и он внушал мне чувство, что я могла ему доверять. И это чувство останется неизменным все годы нашей совместной жизни. Наше доверие было взаимным и полным», — охарактеризует Марлен своего первого и единственного супруга, с которым прожила вместе всего пять лет, но так никогда и не развелась. Это был, как сказали бы сейчас, открытый брак. Вскоре после рождения дочери Дитрих прекращает сексуальные отношения с мужем. У Руди появляется любовница Тами (прим. Woman.ru: молодая балерина русского происхождения Тамара Матуль).
Далеко не среднестатистическими были отношения у этой пары! Марлен (об этом свидетельствуют документы, опубликованные ее дочерью) предлагала мужу… читать письма, которые получала от своих возлюбленных, а также отправляла ему самому копии посланий, которые писала им. Более того, любого, не побоимся этого слова, любовника, осмелившегося ревновать к Руди из-за его допуска к звездному телу, Марлен немедля осаживала: «При чем тут ты? Это мой муж!».
Эрих Мария Ремарк: «Слишком много в прошлом, а будущего нет»
«Это был удар молнии и всполох зарницы», — именно так Эрих Мария прокомментирует однажды свои впечатления от встречи с Марлен в 1937 году. Взгляните на ее портреты — вы бы могли предположить, что этот «Голубой ангел» зачитывается Кантом и обожает поэзию Рильке? Вот и Ремарк не мог. Она поразила его до глубины души тем, что декламировала наизусть стихи любимого поэта — любое стихотворение, с любой строчки!
«Чувственная гроза» была чертовски затяжной — зарницы полыхали целых три года, несмотря на то, что Дитрих делала все, чтобы она прекратилась. Можно ли назвать тот водоворот чувств, в который погрузились 35-летняя актриса, переживавшая творческий кризис и череду неудачных ролей, и 39-летний писатель, который после феноменального успеха своего творения «На Западном фронте без перемен» никак не мог снова взяться за перо, любовью? Скорее да, чем нет.
Его «сердечко, заветная мечта, свет над всеми лесами», «маленькая обезьянка», «ангел благовещенья», «мадонна его крови», «северный свет», «пламя над снегом» и даже «маленький меланхоличный блондин — партнер по зоопарку» сводила Ремарка с ума нежеланием разводиться с супругом, чтобы выйти за него замуж, и своими взглядами на отношения мужчины и женщины. Он написал ей триста писем (ни слова о политике, режиме, проблемах), а она ему — двадцать. Впрочем, дело вовсе не в количестве букв. Именно с подачи Дитрих Ремарк все-таки смог получить американскую визу и уехать.
Скучно не было! Вот Марлен меняет одного любовника на другого — Ремарк вне себя от ярости и гонит свою «Пуму» прочь (по крайней мере, пишет об этом желании в дневнике). Вот они снова вместе — и в том же дневнике появляется новая запись «Нет больше несчастья, ведь ты со мной». Несмотря на все эти обстоятельства, или, точнее, благодаря им, Ремарк снова взялся писать. Перечитайте «Триумфальную арку», подставляя вместо имени «Равик» Эрих Мария, а вместо «Джоан Маду» — Марлен.
Эрнест Хемингуэй: «Совершенно неважно, каким образом она разобьет ваше сердце, если она рядом и вылечит его»
Марлен и Эрнест познакомились в 1934-м, на теплоходе «Французский остров» (еще до того, как Дитрих встретила Ремарка). Писатель возвращался с сафари в восточной Африке через Париж в Ки-Уэст, а актриса — из нацистской Германии в Голливуд. Хемингуэя Дитрих «полюбила с первого взгляда», любовью «чистой, безграничной», но вспыхнувшие чувства не помешали обоим устраивать свою личную жизнь с другими. По признанию самой Марлен, их связывала… полная безнадежность. Роман (по большой части эпистолярный) тянулся долго — до смерти писателя, может быть как раз потому, что Дитрих и Хемингуэй так и не стали любовниками. Эрнест метко назовет то, что между ними происходило, «несинхронизированной страстью» — когда он был свободен, она была влюблена в другого (или других) и наоборот.
В их письмах полыхали такие чувства, что можно было удивляться, как только бумага не задымилась. «Ты так прекрасна, что твои фотографии на паспорт следовало быть делать трехметровыми», «Целую тебя горячо!», «Влюбляюсь в тебя, это ужасно!» — заканчивает свои послания Хемингуэй. «Любить тебя сильнее, чем я люблю, невозможно», «Я буду любить тебя вечность и еще дольше!» — заверяет его Дитрих.
Весьма показательным можно считать тот факт, что Ремарк ревновал Дитрих к коллеге по цеху Хемингуэю сильнее, чем к Габену (и нам кажется, что не зря, хотя бы потому, что именно Марлен была тем человеком, который читал рукописи Хемингуэя первым).
А что же Эрнест? Это он показал Марлен пару боксерских приемов, в том числе и «внезапный удар в челюсть», чтобы она смогла себя защитить в тот момент, когда Габен начнет распускать руки (увы, как бы дико это не звучало, темпераментный актер любил поскандалить и в пылу ссоры мог ударить женщину). Что же, Марлен не преминула применить на практике уроки, полученные от ее «Гибралтарской скалы», но это уже другая история…
Жан Габен: «Ты была, есть и будешь моей единственной настоящей любовью. К несчастью, я чувствую, что потерял тебя»
История любви двух кинозвезд началась в 1941 году, в Голливуде. Говорят, что сама Марлен сделала первый шаг и пригласила Жана за столик в кафе, где она встречалась с Эрнестом Хемингуэем. «Я была его матерью, его сестрой, его подругой и даже больше. Я очень его любила!» — признается однажды Марлен. Настолько, что сама стояла у плиты в стильном фартуке от Hermes, готовя Жану обожаемые им супы и жаркое, говорила с любимым исключительно по-французски (благо, язык благодаря своей бонне знала отлично).
Он, кстати, как и Ремарк, неоднократно предлагал актрисе развестись с мужем и выйти за него замуж. Но Марлен так и не сказала ему «да». Однако когда Габен ушел на войну, вступив в войска де Голля, Дитрих отправилась в Алжир, где служил Жан, чтобы увидеться с любимым. После окончания Второй мировой Габен снял квартиру в Париже, Марлен приехала к нему. И все было бы неплохо, если б не одно «но» — фильм «Мартин Руманьяк», в котором актеры сыграли вдвоем, кинокритики разгромили в пух и прах. Честолюбивая (и обеспечивающая всю семью, включая мужа и его любовницу) Марлен тут же задумалась о том, чтобы вернуться в Америку, но Жан был против. Мы не знаем, кто из них сделал бОльшую ошибку — Габен, который решил расставить точки над i и выдвинул ультиматум: «Если ты сейчас уедешь из Парижа, то между нами все кончено», или же Дитрих, которая все же собрала вещи и отправилась на съемки в Штаты. Потом она всю жизнь ждала, что он одумается и вернется, но, увы, этого так и не произошло. Габен в очередной раз женился, а как-то раз при случайной встрече и вовсе сделал вид, что не узнал свою бывшую возлюбленную. В 1976 году Габен скончался, «забрав с собой половину души» Марлен. Дитрих, которая не желала, чтобы публика запомнила ее старухой, в последние годы жизни стала затворницей. Она отказалась от общества живых людей, предпочитая проводить время в компании с портретом своего «идеального мужчины», который, как говорят, висел на стене в ее комнате.
«Собственническое чувство — это великолепное, безжалостное, лживое чувство! Оно такое яркое и сияющее, почти как любовь! Оно губительно, и это самый злодейский и опасный из всех сверкающих крючков, на который только может попасться мужчина в море любви» — считала Марлен Дитрих и никогда не изменяла… своим убеждениям
1 из 17
Фото: Фото: Getty/Fotobank; Rex/Fotodom
