Женский Журнал

Как дела у итальянцев, что сейчас творится в Италии, в самом очаге эпидемии, и последние новости о коронавирусе в Европе рассказывает наш постоянный автор Татьяна Огнева-Сальвони.

Устали быть взаперти. Для нашего городка под Миланом пошла седьмая неделя карантина. Это настоящий домашний арест. Вирус арестовал нас всех, и мы сидим по домам, стараясь хоть как-то отвлечься от сводок с вирусного фронта, а цифры не падают. А вот нет, вроде чуть-чуть упали. Ой, опять поднялись. Ух ты, третий день стабильно снижение, ну надо же, ура! Обещали пик в прошлые выходные, но потом оказалось, что пик был в эти выходные. Лишь бы не в следующие.

Бояться вируса тоже устали. Хочется просто отмахнуться и послать сам вирус вместе со всеми, кто его боится. И кто не боится, а причитает про всемирные заговоры.

Бояться за близких тоже устали. Невозможно столько недель сидеть и дрожать, нейроны адаптируются. И то, что раньше было оглушающим шоком, становится чуть ли не нормой в восприятии. Ну да, умирают, но меньше же тысячи в день. Да, грузовики из Бергамо везут и везут груз-200, уже в Тоскану повезли, так как весь север Италии стал сплошным Бергамо.

Так мы привыкли к смерти. Она снова стала просто новостью. Умер Приоло, как же жаль, он же был такой, ну последний из могикан, как же так, ну не мог он умереть, казалось, что уж Приоло будет всегда. Его устойчивости во всех жизненных ситуациях можно было только поучиться. Умер Дон Пьеро, и это кошмар! Нет, ему, конечно, было 96, и он болел, и Приоло тоже какую-то болячку имел. Но невозможно жаль. И нельзя прийти отдать последнюю дань памяти, как принято, нельзя. На днях отец адвоката Сержио умер, Сержио сам позвонил, рассказал. Ругался его папа, говорит, с врачами, срывал с себя аппарат ИВЛ, маску, сдирал катетеры. Ему надевали, а он задыхался, но кричал: «Отвалите!» — и срывал все с себя, и посылал итальянским художественным матом врачей. Ему было за 70, он был тот еще «бандито», не особо болел чем-то.

Много умерло в эти дни в нашем городке. Каждый день — сообщение о чьей-то смерти. Не все умерли с коронавирусом. Кто-то просто умер. Это называется «опосредованная смерть». Потому что помощи не оказали, которую обычно всегда оказывали, ведь сейчас все перепрофилировано под вирусных. Но даже не всех вирусных везут в госпитали. В наших домах престарелых сейчас происходит буквально массовое вымирание стариков. И они все без диагноза СOVID-19, но большинство с его респираторными симптомами. Местные власти сообщают об этом спокойным и усталым голосом, перечисляют количество смертей. Вот в Кьяри обычно умирало в доме престарелых 10 человек в месяц, а в марте — 30. Госпитали даже не берут стариков, не выезжают на вызов. Нет возможности, чисто физически нет. И, как ни цинично это звучит, денег тоже нет, чтобs всех спасать. Это самое страшное — что мы начали привыкать к смертям.

В мамском чате — бунт. Мамы устали от неимоверного потока заданий по всем предметам, которые надо распечатывать, выполнять с детьми, потом сканировать и отправлять учителям. Мамы пишут, что у них по две смерти в окружении в неделю. Что сил на домашнее обучение с детьми нет. И многие мамы продолжают работать на домашнем офисе или вовсе заняты в санитарной системе. А дети дома заниматься, конечно, не хотят. Или хотят лишь чуть-чуть. И это отдельная линия фронта — делать с ребенком школьную программу.

Сейчас идут разговоры о том, чтобы следующий учебный год продлить и первые два месяца посвятить тому, чтобы усвоить программу четырех последних месяцев этого года.

Вирус, пишут, косит целыми семьями, которые сидят по домам и никуда не выходят. Когда приходит вирус, отец семейства тяжело переживает, его под аппарат, мать чуть легче, без аппарата, просто как тяжелое ОРВИ, а дети вообще легко и бессимптомно. Это такая общая тенденция, о которой пишут наши газеты. То войны косили мужчин, теперь же еще этот гадский вирус как специально под мужчин заточен.

Мужчины взаперти почти сходят с ума. Они готовы браться за любую домашнюю работу, организовывают несанкционированный ремонт или перестройку гаража, чего угодно, только чтобы не дать догнать себя мыслям о том, что будет потом. Страх голода, наверное, даже страшнее страха болезни. Она-то непредсказуема, можно переболеть в в легкой форме. А голод вполне реален. Мужчинам все надо знать заранее, как и чем они будут обеспечивать семьи, и они очень тревожатся о будущем. А оно туманно. Государство должно выдать по 600 евро единовременной помощи — не всем, но многим. Однако что эти 600 евро на три месяца целым семьям. Малообеспеченным, которые могут подтвердить свой статус документами о низких доходах и потере работы, коммуны готовятся выдать талоны, которые можно будет обменять на еду в супермаркетах. Талоны в эквиваленте по 100 евро на члена семьи. Те, кто по документам не попадают в малообеспеченные? а это все, у кого есть недвижимость в собственности, пока еще выкручиваются за счет личных накоплений. Но заначки не резиновые, никто жt не знал, что случится такая беда. Никто не был готов. И никто не мог предугадать. Даже высокопоставленные итальянские врачи еще в начале февраля рассказывали о том, что это что-то вроде гриппа, нечего бояться китайского сценария, у нас, мол, итальянская медицина крепкая. Но хватило двух недель с момента обнаружения пациента № 1, чтобы начался коллапс всей медицинской системы.

Эпидемиологи говорят, что в середине апреля ситуация должна начать выравниваться, к концу апреля пойти на спад, в начале мая завершиться. Однако это все на бумаге. И при условии, что жесткий карантин будет продолжаться.

Сейчас у нас штрафуют от 400 до 3000 евро, если выйдешь за пределы коммуны или каким-то образом нарушаешь карантинный режим. Нужно носить маски. Нашего друга Люку оштрафовали за то, что вышел из своего дома буквально на пару метров без маски. При мне в супермаркете кассирша кричала на парня, который устал быть в маске и стянул ее с себя ненадолго, что вызовет полицию. Конечно, это еще и нервное напряжение. Это же с виду все мирно и светит солнце. И поют птицы. Но? как сказал губернатор Ломбардии, мы сейчас переживаем настоящую войну. Поэтому надо включить режим «выдержать до победы». Выдерживаем.