«Отмена» из-за Мика Джаггера и рак горла: как черная полоса в жизни Леонтьева стала для него взлетной

Когда Валерию исполнилось 12 лет, они переехали в Ивановскую область и отправили сына учиться. Из-за того, что до этого он занимался только на дому и отставал по уровню знаний от сверстников, Леонтьев решил сосредоточиться не на математике, географии и других предметах, а на творчестве. Он записался в драмкружок, увлекся музыкой и танцами и покорил сцену — пока только школьную. После выпуска он хотел поступить в ГИТИС на актерский факультет, но испугался, что провалится, и так и не отнес туда документы.

Получить высшее образование у Леонтьева тогда так и не получилось. Он поступил в Воркутинский горный институт, проучился три курса, понял, что его настоящее призвание — музыка, бросил все и начал жизнь заново.

Подбираться к миру шоу-бизнеса он решил через вокальные конкурсы и выиграл несколько подряд. После этого его взяли на работу в московскую филармонию и приняли в творческую мастерскую эстрадного искусства Георгия Виноградова. Какое-то время Леонтьев пел в составе группы «Эхо», но понял, что находиться на сцене с другими музыкантами для него — не вариант. Он хотел блистать и ни с кем не делить овации.

Первый сольный концерт Валерия Леонтьева состоялся в сельском клубе. Температура за окном в тот вечер опустилась до 40 градусов, поэтому для того, чтобы не замерзнуть, певцу пришлось самому растопить печь. Зрителей собралось немного, но все они стали свидетелями невероятного зрелища — как только заиграла музыка, Леонтьев вышел на сцену в блестящем костюме с перьями.

С тех пор он перестал прятать от поклонников свою истинную сущность и каждое выступление превращал в шоу. Он пел, энергично танцевал, умело находил баланс между эпатажем и творчеством и выглядел так, как в СССР было, мягко говоря, не принято.

Он укладывал волосы в «мокром стиле», обмазывался маслом и блестками, делал макияж, носил узкие брюки и жакеты с пайетками. Эскизы для своих костюмов артист придумывал сам. Шить их ему часто тоже приходилось самостоятельно — многие портнихи просто отказывали поддерживать его идеи и крутили пальцем у виска, когда он приносил им наброски.

Казалось бы, такая непохожесть на других должна была отвернуть от Леонтьева поклонников советской эстрады, но он мгновенно стал звездой. Кажется, что артист знал тут идеальную формулу, которая поможет ему добиться успеха, и если в некоторых местах позволял себе неслыханные вольности, то в других — строго подчинялся системе.

В своих текстах он никогда напрямую не касался политических или социальных проблем, когда было нужно — пел про русские березки, и долго оставался невидим для цензуры. Власти воспринимали его не как серьезного артиста, а как театрала, который любит странно наряжаться, но в целом — не приносит никакого зла.

«Его все время причесывали, его все время какими-то заколочками закалывали. У него какие-то костюмы были необыкновенные, летящие туда-сюда, а его все время наряжали в такие, в костюмы, и он должен был стоять. Я никогда не забуду, у него есть песня одна, он там как-то вот поет ее, и вот, его снимают сверху, и он туда смотрит, вот как будто бы он рвется в верх — пустите! Его пустили», — делилась воспоминаниями ведущая «Голубых огоньков» Татьяна Судец.

Но счастье Леонтьева длилось недолго. В конце 1970-х один из авторов журнала Time написал, что «Валерий поет, как Мик Джаггер, и танцует, как Михаил Барышников», похвалил его за уход от ханжества старших коллег и очевидную ориентацию на западную поп-музыку. Худшей характеристики для советского певца нельзя было и представить.

После выхода публикации руководитель Гостелерадио СССР Сергей Лапин решил, что Валерия Леонтьева нужно «спрятать» от зрителей. Он запретил вставлять выступления певца в телепередачи, крутить его треки на радио, и отменил все его концерты. Тут же в текстах песен Леонтьев чиновники разглядели тайный смысл: в тех местах, где он пел о неразделенной любви, они видели намеки на отсутствие свободы слова, а в стихах про журавлей, расправивших крылья, — призывы к эмиграции.

В начале 1980-х Леонтьева «отменили — против него развернулась настоящая травля, поэтому о выступлениях пришлось забыть. Попросить помощи у артиста было не у кого — певец признавался, что никогда не умел заводить полезные знакомства, поэтому остался со своей бедой один на один.

Позже артист рассказывал, что тогда впал в тяжелейшую депрессию, которую лечил алкоголем. Но как оказалось, самые трудные моменты еще ждали его впереди. У артиста начались серьезные проблемы со здоровьем — он чувствовал постоянную слабость, головокружения и начал часто терять сознание. В первое время музыкант списывал все симптомы на нервное перенапряжение, но, когда все-таки сходил к врачу и сдал анализы, услышал неутешительный диагноз — рак горла.

Медики сразу предупредили Леонтьева, что у него есть хорошие шансы на выздоровление, но ему придется перенести операцию и забыть о музыкальной карьере. Певец согласился пройти лечение, но верил, что когда-нибудь снова станет звездой и после того, как закончился курс реабилитации, начал восстанавливать связки. Не опустить руки ему помогла супруга — Людмила Исакович, и Раймонд Паулс — единственный друг Леонтьева из музыкальной «тусовки».

К тому моменту композитор стал одним из самых влиятельных людей на советской эстраде: он пообещал Валерию Леонтьеву, что как только весь шум вокруг него уляжется, он обязательно поможет вернуться ему на сцену. А пока посоветовал не терять времени даром и все-таки получить высшее образование — лишним не будет.

Певец поступил и на сей раз окончил окончил институт культуры в Ленинграде, где получил диплом по специальности «Режиссер массовых представлений». После того, как он восстановился после операции, Паулс предложил ему записать несколько совместных песен. Композитор посоветовал Леонтьеву использовать уже однажды проверенную им тактику — не вышибать дверь, ведущую обратно на эстраду с ноги, а немного ее приоткрыть, заглянуть внутрь, и, если все будет хорошо, отворить чуть сильнее.

То ли к тому времени чиновники уже простили Леонтьеву все его прошлые грехи, то ли к середине 1980-х в СССР начал проникать дух вольности с запада, но Леонтьева больше никто не трогал.

В первые пару лет после того, как ему удалось воскреснуть после «отмены», Валерий Леонтьев старался вести себя осторожно: пополнил репертуар лирическими композициями и снова перешел на строгие костюмчики, но почувствовав, что ему все сходит с рук, вернулся в привычное амплуа.

Все трудности остались позади: Валерий Леонтьев всегда хотел быть звездой и наконец-то мог спокойно идти к цели. Черная полоса в жизни стала для него взлетной — он начал экспериментировать с музыкой, мог больше не строить из себя скромника и одевался так, что позавидовала бы даже Леди Гага образца 2010 года, и позволил себе в полной мере проявлять непокорность.

Он открыто признавался в любви к молодежной музыке, миксовал в выступлениях рок, оперу и хип-хоп, чуть ли не каждый месяц менял имидж и не перестал любить люрекс и стразы.

В 1990-м году он организовал грандиозное супершоу с лазерами, театральным светом, декорациями, роскошными костюмами и самой дорогой танцевальной труппой, и в очередной раз доказал всем вокруг, что на несколько десятилетий опередил свое время.

Сразу после этого концерта певец уехал в Лос-Анджелес и записал там два новых альбома — слушателям они пришлись по душе. Так в последние годы существования Союза Валерий Леонтьев получил от поклонников титул короля советского диско.

С тех пор многие артисты, карьера которых начиналась в одно время с Леонтьевым, уже давно канули в небытие, а вот певец так же, как и 40 лет назад, остается на коне. Сейчас он большую часть времени проводит в США, где живет его супруга, записывает новые пластинки, а в Россию приезжает на гастроли. На его концертах по-прежнему собираются тысячи поклонников, а в караоке «Казанове», «Моему дельтаплану» и «Вернисажу» подпевают и бумеры, и зумеры.

Еще больше новостей в нашем Телеграм-канале.