«Начну с того, что муж вплоть до второго УЗИ верил: у нас мальчик.
— Будет Сашка! — с такими словами он гладил меня по животу.
У нас еще до свадьбы был уговор: мальчика называет он, девочку — я. Ну, Сашка так Сашка. Александр. Красивое имя. Для мальчика.
На первом скрининге еще было непонятно, кого ждем. Зато на втором уже сомнений не было.
— Девочка! — улыбнулась врач.
Теперь была моя очередь гладить живот: там жила Алина. Алиночка.
Сначала хором скривились бабушки — они у нас подружились на почве православия. Мол, нет такого имени в святцах.
Меня это не волновало. Больше заботило, нравится ли имя супругу. Впрочем, он ни разу на тот момент не дал понять, что его что-то не устраивает.
Когда наша доченька появилась на свет и нас выписали из роддома, муж сказал, что сам съездит и оформит свидетельство о рождении. Я хотела по этому поводу устроить маленький праздник: накрыла стол, пригласила наших родителей. Торжественно при них открыла свежеполученный документ и…
— Александра Ильинична! — гордо провозгласил новоявленный папаша.
Я думала, убью его прямо там, на глазах у довольно улыбающейся родни.
— Отличное имя! По святцам! — наперебой радовались наши мамы.
Как вы понимаете, праздник получился очень быстрым и скомканным. А я в этот день сделала первый шаг на пути к нашему разводу.
Второй последовал через несколько лет. Мы разошлись, когда дочке исполнилось семь. И все эти годы меня передергивало, когда муж называл ее Сашей — так и не смогла привыкнуть, простить обмана.
Поймите, я не имею ничего против этого имени. Но я выбирала другое. Я называла ее в животике по-другому. В конце концов, мне не нравится, как звучит сочетание с отчеством: тяжело, по-старушечьи. Да и вообще, мы договаривались! Если бы был мальчик, у меня бы и в мыслях не было пойти против выбора мужа. К тому же он прекрасно знал, какое имя я выбрала, и не возражал.
Я ни разу не назвала дочь полным именем. Для меня она всегда была просто Алей — ведь Алину тоже можно так сократить. И знаете что? Аля, хоть и не была в курсе нашего конфликта, сама жутко не любила свое «официальное» имя.
— Папа, Саша — это мальчик, — морщилась она, когда он к ней обращался. — Я не мальчик. Я не хочу имя мальчика.
Когда мы развелись, я планировала сама поменять имя дочери. Но оказалось, что до 18 лет это можно сделать только с разрешения органов опеки. А им, в свою очередь, должны дать свое согласие оба родителя.
— Он у вас лишен родительских прав? Недееспособен? Пропал без вести? — Спрашивала меня чиновница. — Нет по всем пунктам? Тогда его мнение мы обязаны учитывать.
Так мы и жили. Все учителя в школе знали, что на Александру дочь даже не отзовется. Для новеньких в классном журнале делали рядом с именем пометку простым карандашом: «Аля». Новые друзья и знакомые даже не подозревали, что Аля — не Алина, а Александра. К третьему классу «по-старому» ее называл лишь отец, с которым она виделась раз в две недели, и бабушки. С ними Алька стискивала зубы и терпела. Все же семья.
Когда дочке исполнилось десять, она сама начала уговаривать папу, чтобы он разрешил ей поменять имя. Но он был непреклонен — имя, данное от рождения, менять нельзя!
Сейчас Аля ждет, когда ей исполнится 18 и ей не нужно уже будет ничье разрешение, чтобы официально стать Алиной. Но я понимаю, что она в смятении. И все из-за отца.
— Поменяешь — ты мне больше не дочь! — Так он ей заявил недавно. — У меня есть девочка Саша. Алины у меня нет.
В общем, бывший муж пошел на принцип. И помню, что, когда он «упирается рогом», договариваться с ним бесполезно. Убеждать дочку жить с нелюбимым именем? Или пусть делает так, как ей комфортнее, даже если это поссорит ее с папой? Но она его, несмотря ни на что, очень любит. И не хочет причинять ему боль и уж тем более отказываться от него.
Есть третий вариант — сделать все тайно. Но ведь правда все равно рано или поздно выплывет. И тогда будет еще хуже. Пока остается только отпустить ситуацию. Но что делать дальше, ума не приложу».
