«На мне клеймо «жена Кончаловского»: Высоцкая – о личном

О счастье: «Не просыпаться раньше, чтобы накрасить ресницы»

«Счастье — это быть собой. Когда тебе повезло, и ты встретил человека, с которым тебе не надо за полчаса просыпаться, чтобы успеть накрасить ресницы. Когда он любит тебя любой: похудевшей или потолстевшей, уставшей или отдохнувшей, злой или доброй. А ты в ответ так же любишь его» (телеканал «Домашний», 2016).

«Крайне важно каждой из нас найти свою радость и делать что-то для себя. Наполнить ванну и зажечь ароматизированную свечку… Прогуляться в одиночестве в парке… Или проснуться на полчаса раньше всех и попить кофе, глядя в окно и слушая любимую музыку. Главное – это делать только для себя! Да, найти время на себя непросто (тяжело, лень, некогда), но нужно» (журнал «Домашний очаг», 2016).

О Кончаловском: «Вить для мужчины гнездо – это смешно»

«Вить гнездо в надежде, что мужчина будет сидеть в нем как привязанный, – это смешно. Самое главное – не требовать от мужчины, что он должен на тебе жениться и быть таким, каким ты его хочешь видеть. Еще важно, чтобы между партнерами была дистанция: у тебя свое личное пространство, а у него – свое» (телеканал «Домашний», 2016).

«Андрей Сергеевич, во-первых, просто очень хороший человек, с ним очень легко в принципе работать и жить тоже. Жить – бывает по‑разному, а что касается работы, его все обожают на площадке, а он обожает всех. Такая атмосфера любви, я говорю безо всякого пафоса. Там нет никакого сюсюканья, просто для него настолько важно, что он делает, что я знаю про себя, что я рядом с ним другой человек. Я даже вижу это на своих друзьях: когда его нет, они по‑другому разговаривают. Все становятся лучше, он действительно пробуждает в людях все хорошее. Ему интересно раскрыть человека. Перед спектаклем он нам всегда говорит: „Я надеюсь, что у вас сегодня произойдет встреча с вашей индивидуальностью“. Я думаю, что ему самому интересно, потому что он настоящий творец» (телеканал «Дождь», 2016).

«На меня сразу повесили клеймо „жена Кончаловского“. И, если честно, я не особо старалась кому-то доказать, что сама по себе. Да, я жена Кончаловского, а вы чья? Мне очень повезло, но что мне делать – без конца за это прощения просить?» (Телеканал «Домашний», 2016.)

О Маше: «Вокруг Машиной комнаты должна быть энергия созидания»

12 октября 2013 года «Мерседес», за рулем которого находился Андрей Сергеевич, попал в аварию на юге Франции. Не пристегнутая ремнем безопасности четырнадцатилетняя дочь Маша получила серьезнейшую черепно-мозговую травму. В госпитале Марселя ее поместили в поверхностную кому, чтобы сделать операцию и спасти жизнь. Жизнь счастливой до тех пор Юлии стала совсем другой.

«Ни один врач на него не ответит. Состояние комы неоднозначно и у всех протекает по-разному. Бывают моменты, когда она со мной, бывает, что я ничего не понимаю. Вот вроде бы происходит что-то такое, чему мы очень радуемся. Ждем повторения, а его нет. Зато случается что-нибудь другое. Все идет… медленно. Нам с самого начала говорили, что восстановление будет очень и очень долгим. И это бесконечная работа – и Маши, и наша… Трудно понять, есть ли свет в конце тоннеля. Я постоянно работаю над собой, чтобы его разглядеть. И убедить всех, что он есть. Никуда и никогда нельзя транслировать уныние! Все в радиусе пяти километров от Машиной комнаты должно быть наполнено энергией созидания» (TATLER, 2015).

О работе: «Все соки из меня выпили»

«Мне всегда было тяжело разрываться между Москвой и Лондоном. Здесь я отдавала массу энергии театру, кулинарной студии, съемкам. Приезжала к детям в Лондон как выжатый лимон. И чувствовала себя безум­но виноватой. Близкие говорили: «Перестань, что ты делаешь? Ты еще вещи не распаковала, а уже несешься в музей. Угомонись». Я реально прилетала, грузила чемоданы в такси и мчалась с Марусей и Петей в «Викторию и Альберта». Детям ведь не важно куда, главное – чтобы с мамой. Потом, конечно, наступало состояние «Все соки из меня выпили», «Не трогайте меня больше, вы во всем виноваты», «Мне плохо». Казалось, что этим самоистязанием я компенсирую чувство вины. Любая мама, которая много работает, это знает. Кто-то начинает привозить бесконечное количество подарков, кто-то разрешает бесконечно сидеть в гаджетах. Моя вина носила форму «Делайте со мной что хотите», а потом – «Что вы со мной сделали?!» (TATLER, 2015).

«У меня никогда не было высокой самооценки. Я долгое время относилась к себе с еще большими претензиями, чем сейчас. Если про меня говорили, что что-то там не то, мне важно было разобраться, что именно. В голову не приходило, что мне просто завидуют. Казалось, я не нравлюсь. А нравиться хотелось. Я не из тех людей, что черпают энергию в отрицании,­ скандале. Поэтому так хотелось исправиться, угодить всем. ­Теперь я понимаю, сколько сил потратила зря» (TATLER, 2015).

«Работа должна быть интересной. Увы, отношение к работе у многих неверное – как к тяжелой повинности. Считается: вот сейчас я поработаю, потом буду жить. А если вдуматься, то на работе проводим полжизни. Получается, если человек не любит свою работу, он полжизни страдает. Зачем?

…Когда я окончила театральный институт, в 90-е, в театрах был застой. И с устройством на службу в театр было сложно. Я готова была уехать в Лондон работать официанткой. Мне было интереснее учить английский язык, получать для себя новый опыт, путешествовать. Сделала такой выбор. А если бы я осталась в театре, страдала бы, играя пятый грибок в шестом ряду. Вся наша жизнь – поиск выхода из ситуации. Всегда» (журнал «Домашний очаг», 2016).

О внешности: «Женщина одевается для мужчин»

«Я не верю в теорию, что женщина одевается для себя, хотя, конечно, встречаются и клинические случаи нарциссизма, абсолютной концентрации на себе. Я верю, что женщина одевается для мужчин и для подруг (других женщин). И найти стиль, что идет, а что нет, что украшает, а что нет, можно только методом проб и ошибок.

В жизни я не люблю к себе избыточного внимания. В стиле то же самое. Мне нравятся классические вещи, сдержанные, неприметные. Помню, как-то в Милане с подругой ходили по магазинам. Я выбрала какой-то пиджак и говорю: „Боже, посмотри, это же вечно!“ А она: „Юлечка, нам вечно не надо! Вечно – это неинтересно“. У всех свой подход.

…Сегодня вообще многое проще, многое можно. Сегодня можно быть такой, какой хочется быть» (журнал «Домашний очаг», 2016).