Муж защищает, коллеги не поддерживают: общественность обрушилась на Собчак за интервью с маньяком

«Я вчера посмотрел фильм К. А. Собчак про скопинского маньяка. Что хочется сказать?

На мой взгляд, общественная дискуссия, в попытке разобраться пробила Собчак дно или еще не до конца, доходя до вопроса «ну, неужели она сама не понимает, что это ******», буксует и бессильно зарывается в песок.

Обличители, не понимают одну важную, я бы даже сказал базовую, характеристику Ксении Анатольевны.

У людей и животных есть болевой порог. Низкий порог означает слабую переносимость боли, а высокий, как, например, у питбуля позволяет боль практически не замечать.

Люди, с низким *****порогом могут испытать немедленный приступ рвоты, проходя мимо общественного туалета. Люди с высоким *****порогом могут часами сидеть в дачном сортире с дырой в полу, читать газету »Тайны судьбы» и есть бутерброд с сыром.

Так вот *****порог Ксении Анатольевны настолько запределен, что позволяет ей плавать в ***** по самые брови, набирать его в рот и, подобно киту, пускать из него фонтаны в сторону изумленной публики, не испытывая дискомфорта.

Она совершенно не чувствует запаха. И этот случай, воистину уникален», — отметил писатель в своем посте на Фейсбуке.

«В очередной раз перемещаясь из Перми в Москву и обратно, посмотрел фильм Ксении Анатольевны о маньяке. Интервью. Знаю, что работа в топе просмотров. Читал в fb посты о пробивании дна и о том, следует ли вообще брать интервью у подобных персонажей, а также о том, как следует вести себя интервьюеру. Я позволю себе свои пять копеек. Не потому что жена, а потому что это о важном. Я сам делал спектакль Князь, который был о черноте человека. И он вызывал у многих те же чувства. И я не просто знаю, я убежден — нужно делать такие картины. И это очень тяжелая и суперважная работа. Какую чушь я читаю о якобы воспевании зла. Ненависть эта картина вызывает не этим. А тем, что маньяк предстает здесь одним из нас. Обыкновенным дедушкой, ежедневным бюргером, обывателем. Атеист. Разумен. Современен. И даже со взглядами на политику. Он не извращен до тошноты. Он до тошноты обыкновенен. Нормален в сорокинском смысле. И эта нормальность его — главное извращение. Он один из нас. Мы смотрим не в глаза маньяка, а в глаза соседа по лестничной клетке, в глаза случайного прохожего, попутчика в поезде, сослуживца. Это картина о пошлости и убожестве зла. И от очарования этим самым злом она предостерегает круче, чем пафосные проповеди о добре. И тот, кто вещает о своей брезгливости — не столько брезглив, сколько труслив. Вот что: вглядываться в зло нужно. Не для постижения его глубины. А для понимания его убожества и повседневности. Чтобы в жизни уметь разглядеть его — не являющееся в демоническом образе, а мимикрируещее под простачка, »маленького человека», достоевского »человека из подполья»».