— Давай усыновим. Я готов, — говорил муж, уже час вытирая мне слезы. Это была наша четвертая попытка ЭКО. И снова пролет. Эти попытки отбирали не только силы, они отбирали самое главное — надежду. На то, что все получится и мы станем родителями. Я уже думала про донорскую яйцеклетку, суррогатную маму, но никак не могла принять мысль про усыновление. У самого любимого моего человека, у которого все хорошо со здоровьем, никогда не будет своего ребенка, потому что я не могу его родить?! И я снова задыхалась от слез.
— Давай попробуем еще раз. Последний. Если не получится, пойдем в детский дом, — как-то очень решительно сказал муж, словно не оставил право на ответ.
Почему я!?
Две полоски на тесте на беременность появились довольно быстро. Нам — по 25, мы были женаты два года, до этого почти 7 лет встречались (да-да, со школы) и о-о-очень хотели малыша. Но спустя несколько дней после задержки появились кровянистые выделения, на УЗИ плодное яйцо в матке врач не увидел, вздохнул и закричал медсестре:
— Срочно вызывайте скорую, у нас внематочная!
Первый в жизни наркоз, операция и состояние, которое не описать словами. Каждый час мне звонила лучшая подруга — поддержать, узнать, как дела, а я не могла взять трубку. Она лежала в роддоме, только что стала мамой, и я знала, что разрыдаюсь: «Ну почему я?!»
Это на самом деле было понятно сразу. Воспаление яичников и маточных труб в 17 лет, запущенное до очень серьезного состояния. Потому что боялась идти к врачу, боялась признаться маме, что уже сплю с парнем. Это к вопросу о половом воспитании и важности разговоров с детьми «про это».
Трубу удалили. Вторую «почистили» от спаек. Доктор утешала: «Не расстраивайся, с одной трубой еще на аборты бегать будешь». Меня это как будто и правда подбодрило. Спустя три месяца мы снова вернулись к попыткам. Но они были безрезультатными. Прошел почти год. Потом меня отправили на гистеросальпингоскопию — это проверка проходимости маточных труб (через катетер в полость матки вводят контрастное вещество, а затем с помощью рентгена или УЗИ наблюдают за его движением по трубам). Моя оставшаяся труба была непроходима. Гинеколог в районной поликлинике отправляла на грязелечение, мол, спайки рассосутся, не переживай, но репродуктолог в центре ЭКО, куда мы пришли на консультацию, посоветовала не терять время и делать искусственное оплодотворение.
«Не может не получиться»
Была осень 2010 года и наша первая попытка ЭКО. По ОМС эту процедуру тогда не делали, ждать квоту было долго. 60 тысяч рублей по тем временам было не мало, тем более для молодой семьи. Но мы собрали нужную сумму и были уверены, что все получится. Не может не получиться: мы молоды, обследование показало, что в остальном все в порядке и у меня, и у мужа. Начался наш первый протокол ЭКО.
Для тех, кто не сталкивался с подобной историей, и не знает, как все происходит, расскажу. С начала цикла начинается стимуляция овуляции: каждое утро я колола в живот уколы с гормональными препаратами, которые стимулируют рост фолликулов. Не одного, как это бывает в естественном цикле, а сразу нескольких. Здесь все зависит от ответа яичников. Были девочки, у кого созревало по 15-20 фолликулов. У меня было только восемь. Каждые три-четыре дня доктор мониторит их состояние с помощью УЗИ, корректирует дозу препарата.
На 12-14 день назначают пункцию, под наркозом из яичников извлекают созревшие яйцеклетки, в этот же день супруг сдает сперму. Потом в пробирке происходит оплодотворение, эмбриологи наблюдают за тем, как развиваются клетки. Пересадка эмбрионов происходит на 3-6 день (зависит от количества, качества эмбрионов и других факторов, решение принимает врач).
Из наших восьми к пятому дню осталось всего два эмбриона, пригодных для пересадки. Доктор обнадеживала: они очень хорошего качества, сильные, все должно получиться. Через специальный катетер эмбрионы ввели в матку, назначили препараты прогестерона (этот гормон в больших количествах выделяет желтое тело яичника, которое образуется после овуляции, и влияет на успешную имплантацию плода в матке) и отпустили домой. Это были самые долгие две недели в моей жизни — именно столько нужно было ждать, чтобы сдать кровь на ХГЧ (гормон, который начинает вырабатываться после имплантации эмбриона). Я взяла отпуск на работе, боялась ходить, споткнуться, не так сесть, не так встать. Но все было напрасно: на 12-й день пришли месячные, а анализ крови на ХГЧ показал ноль.
Пробуйте еще раз!
Это был ответ врача на мои вопросы «Почему не получилось?», «В чем причина?», «Как это исправить?»
— Никто вам не даст ответ на этот вопрос, — разводила руками докторша. — Нужно пробовать еще раз. В большинстве случаев дело в качестве эмбрионов.
— Но ведь вы сказали, что наши были отличного качества?
— Внешне — да, но в них могли быть «поломки» на генетическом уровне, которые мы не можем увидеть, и это могло стать причиной. Почти половина всех естественных оплодотворений проходит незаметно для женщины, потому что из-за быстрой гибели таких эмбрионов задержки месячных может и не быть.
Мы поменяли врача, прошли дополнительные обследования и спустя полгода начали второй протокол. Доктор поменяла препараты, решила не тянуть с переносом до пятого дня, а сделала его на третий, но ничего не вышло. Снова пролет. Была надежда, что часть эмбрионов доживет до пятого дня, и их можно будет заморозить, но этого не случилось.
А через месяц вдруг задержка и слабые две полоски. Не может быть! Но это, действительно, возможно, ведь одна труба сохранена, а чудеса случаются. Это и правда была беременность. Но внематочная.
Какие трудные это были времена: надежда стать родителями таяла, при этом со всех сторон все больше сыпалось вопросов — «Ну чего вы тянете?», «Детей уже давно пора заводить, а вы не торопитесь?»
О нашей истории не знал никто, кроме родителей. Делиться с друзьями и родными, у которых все было хорошо, один за другим рождались дети, не хотелось. Я делала вид, что все отлично, говорила, что дети подождут, мол, пока строим карьеру. Прикрытие и правда было — руководящая должность в крупном издании.
Единственным плюсом во всей этой истории было то, что теперь (когда удалили вторую трубу) можно было не бояться еще одной внематочной, не предохраняться и наслаждаться друг другом. Пережив еще одну неудачную попытку ЭКО, мы на пару лет решили сделать перерыв и поменять медцентр.
«Вердикт» психотерапевта
Это была частная клиника, где отделение ЭКО считалось лучшим в городе. Заведующей была женщина, которая стояла у истоков искусственного оплодотворения в регионе. Стоимость программы у нее была дорогой, но мы пошли к ней. «Она настоящая волшебница!» — начиталась я отзывов девочек на форумах.
Возможно, заведующая и была одной из лучших, но колдовать не умела — наш четвертый протокол прошел по тому же сценарию: мало яйцеклеток, всего два эмбриона для переноса, в поддержку добавили новые препараты, которых не было раньше, но они не помогли. Снова пролет, слезы, тот самый разговор про усыновление…
Но было кое-что в этой попытке, что повлияло на нашу дальнейшую историю. Одним из врачей, которых нужно было пройти перед ЭКО, был психотерапевт. Тогда душевные доктора еще не были в тренде, так массово к ним не ходили, и я искренне не понимала, зачем мне к этому специалисту, разве что отнести в клинику лишние две тысячи рублей.
Я не очень хорошо помню, о чем мы говорили: что-то про переживания за родителей, которые растили нас в лихие 1990-е, за брата, про работу, которой я была поглощена… Но я запомнила ее заключение:
«Вы слишком много переживаете за других, и мало — за себя. В вашей жизни есть место для всех, но не для ребенка. Возможно, поэтому ЭКО не получается…»
Эти слова вызвали волну негодования и протеста. «Что за чушь! Как нет места для ребенка!?» — пересказывала я нашу беседу мужу. Но сказанное психотерапевтом засело в голове. Все чаще я прокручивала наш разговор с мыслями «а может, она права?» И когда обстоятельства сложились так, что можно было бросить все в родном городе и уехать в Москву, именно ее «вердикт», помог принять это непростое решение.
Переезд, путешествие на Бали и две полоски
Мы переехали в 2015 году. Нам было по 31. Далеко остались родители, родные, друзья, руководящая работа сменилась не такой сложной и ответственной. И вскоре мы стали искать клинику для нашей, как мы решили, последней попытки ЭКО. С ОМС связываться не стали: у нас не было регистрации, нужно было ждать, кроме того, по нему заложена определенная программа, от которой врач не отступит.
О, сколько в столице центров, которые предлагают искусственное оплодотворение. Прозвонив больше десятка клиник, я поняла, что только сам протокол (без обследования и препаратов) обойдется в 250-300 тысяч рублей. Это было очень дорого. И мы выбрали Центр Кулакова. Это было единственно верным решением: ведущий медицинский исследовательский центр акушерства и гинекологии страны, куда приезжают делать ЭКО со всей России. Стоимость программы не по ОМС была приемлемой — в районе 150 тысяч рублей.
В октябре 2016-го мы начали подготовку: врач прописала двухмесячный курс терапии для улучшения роста эндометрия. И тут внезапно компания подарила мне тур на Бали. Ехать через неделю, а через три — уже протокол. Несколько лет назад я сто процентов отказалась бы: лететь на другой конец света перед ЭКО!? А если я заболею, если это как-то отразиться на клетках!? Но это была наша «последняя» попытка под названием «будь что будет», и я поехала.
Мои волшебные 7 дней! Кто хоть раз был на Бали, точно знает про эти первые впечатления. Мы были на удивительных островах, плавали под водой с гигантскими мантами, с замиранием сердца бродили по храму Улувату на высокой скале — это одна из главных святынь Бали. Тогда я просила всех: Бога, небо, море, балийских духов о том, чтобы все получилось.
Через две недели после возвращения начался протокол. Он не многим отличался от предыдущих. Клеток было еще меньше, чем обычно — всего три. Поэтому доктор предложил сделать ИКСИ — это дополнительный этап в процедуре ЭКО, при котором сперматозоид вводится непосредственно в яйцеклетку. В итоге получилось три эмбриона, два не сдались, дотянули до пятого дня. Перенесли оба и впереди снова были самые долгие две недели. В этот раз я не береглась и не ходила как хрустальная ваза. Сразу после ЭКО мы уехали на неделю в родной город, активно проводили время. Когда вернулись, я сдала ХГЧ.
400! Я не верила своим глазам! Эти цифры означали, что все получилось и беременность наступила. На всякий случай сделала заготовленный тест — там были две полоски. Через десять дней на УЗИ уже билось сердце малыша. Я была счастлива, но радоваться не могла — эта «последняя» попытка, наверное, забрала все моральные силы. Но подарила надежду, что мы станем родителями. Что стало решающим фактором в этот, уже пятый раз, который привел нас к долгожданному результату, я не знаю. Другой уровень клиники? Более опытные врачи? Переезд в другой город? Попытка отпустить ситуацию, расслабиться и «будь что будет»?
— Может что-то и правда наколдовали балийские духи, — шутил муж. Он был, кажется, в десять раз счастливей меня.
Смешной и волосатый
Девять месяцев беременности были прекрасными, но невероятно тревожными. Мы не пожалели денег и остались вести беременность в центре, где делали ЭКО. Почти сразу после наступления беременности я заболела ОРВИ и долго не могла прийти в себя. На пятой неделе начались коричневые выделения, я жутко запаниковала, но все обошлось. А в 16 недель пришлось ложиться в больницу и зашивать шейку матки — она начала размягчаться и укорачиваться (это называется истмико-цервикальная недостаточность), а это угроза преждевременных родов. Каждый месяц кроме стандартных анализов я сдавала коагулограмму — исследование крови на свертываемость, так как показатели по важным параметрам были на грани, нужно было при необходимости вовремя начать колоть разжижающие препараты.
Ничего страшного, к счастью, не случилось. Спустя семь лет бесплодия в 33 года у нас родился сын! В срок, чуть больше трех килограмм, 51 сантиметр, очень смешной и волосатый. Скоро ему четыре года. Кончено, он самый чудесный ребенок на Земле, несмотря на выкрутасы, что порой вытворяет. А мы призадумались: может еще одну «последнюю» попытку попробовать или даже подумать про усыновление.
Фото: Getty Images
