— Вам нередко достаются роли сотрудников полиции, новый сериал «Тень за спиной» не стал исключением. Так мастерски демонстрируете на пробах боевые навыки, что приглашают играть бравых парней?
— В детстве я не занимался никаким спортом, разве что стрелял из лука и ходил под парусом. Но все это было в достаточно короткие периоды. Помню, как папа однажды даже отвел меня в секцию борьбы, но почему-то не срослось, кажется, по возрасту не прошел. А так хотелось! Думаю, если бы занимался, это во многом бы по-другому сформировало характер, помогло. Что касается работы, наверное, все дело в том, что у нас чаще снимаются сериалы про следователей и докторов. Я по образованию музыкант. Мне и странно, и забавно, что периодически при утверждении на роль сотрудника правоохранительных органов выбор падает на меня.
— Для вас важно чтобы нравился персонаж, которого предстоит сыграть?
— Мне дороги не столько герои, сколько коллектив, с которым работаю. Если говорить о сериале «Тень за спиной», то это в первую очередь наш режиссер Марк Горобец. Кстати, мой персонаж, следователь Николай, его однофамилец. Еще я благодарен нашему прекрасному оператору Дугласу Мачабели, партнерам Саше Ляпину, Карине Андоленко, с которыми мы прошли этот непростой путь. А такой он потому, что история о маньяке основана на реальных событиях. Хочется сказать: «Ах, какой замечательный был сценарий», но язык не поворачивается, ведь эти вещи действительно происходили. Поэтому работа не была легкой. Но на съемках я обрел друга в лице Марка, что достаточно редкая штука в сериальном производстве, поскольку процесс довольно скоротечный, но так бывает. Мы продолжаем общаться, у нас оказалось много общих знакомых и в Киеве, и в Москве. Даже живем по соседству!
— Про соседство, вы ведь проживали в Риге, поскольку ваша супруга Елена подданная Латвии. Перебрались куда-то?
— Эти приключения закончились. Я теперь в Москве. Правда, пока бездомный, снимаю жилье. Но это где-то даже приятно и хорошо. Жизнью своей доволен, люблю ее и тех, кто рядом со мной. А Москва для меня город детства, надежд, в нем помню маму и папу молодыми.
— Вашей жене в столице удалось найти работу? Она ведь, насколько знаю, талантливый парикмахер.
— Лена сейчас не работает, занимается детьми (в сентябре 2015 года у супругов родились близняшки Александра и Евгения, — Прим. «Антенны»). Кстати, где-то видел, написали, что у нас гражданский брак. Это не так, мы официально зарегистрированы.
— Вас покоробил данный момент?
— Для меня это важно. Брак — это ответственность.
— Где встретили свою Елену, на съемках или как-то случайно заглянули на стрижку?
— К кино жена не имеет никакого отношения. Мы познакомились в Москве на улице Плющиха в общей компании друзей, благодаря артисту Фархаду Махмудову.
— Удобно, наверное, когда супруга мастер по прическам, не надо ходить в салон…
— Лена стрижет меня очень редко.
— Почему?
— Вот и я спрашиваю, ведь в руках жены получаюсь таким красивым. Приеду домой и опять задам этот вопрос.
— В начале разговора вы упомянули свое музыкальное образование. Правда, что на такой выбор подтолкнула некая старинная виолончель, которая была дома?
— В свое время моей маме подарил ее воздыхатель, однокурсник по Саратовской консерватории. Это мануфактурный инструмент фабрики Циммерман. Некоторое время, пока я блуждал по миру, он был у моего друга, крестного папы моей старшей дочки Олеси (девочка родилась в первом браке актера и большую часть жизни живет с мамой в Лондоне, — Прим. «Антенны») актера Эдуарда Трухменева. Недавно мы с инструментом вновь воссоединились. А что до выбора профессии, тут дело в людях, в семье. Довольно закономерно, когда ребенок из семьи музыкантов, а моя мама — пианистка, папа оперный певец, идет по стопам родителей. У меня была попытка поступить в школу по классу фортепиано, но не приняли. А на виолончель взяли, в том числе и потому, что сработал некий блат — мамина подруга стала преподавать. Помню, как первое время просыпался с желанием быстрее взять инструмент и извлекать звуки. Я благодарен нашему детству за то, что в нем была сильная тяга к культуре, к музыке. Вот сейчас мы работаем над сериалом «Бухта Глубокая» для канала НТВ, и удивительная штука, у нас оператор-постановщик Дмитрий Кабанов оказался тоже виолончелистом в прошлом и композитором. Мы на эту тему с удовольствием общаемся. Музыканта в кино я никогда не играл. Была забавная история, как-то проходил пробы на роль скрипача, но не утвердили! Видимо, я все-таки больше похож на полицейских.
— С теплотой говорите о музыке. Почему же решили ее бросить?
— Время пришлось на 90-е, на перелом, я вдруг понял, что, наверное, у меня уже не получится сыграть концерт Шумана, так и буду зарабатывать по оркестрам, устраиваться в кабачки, потому что на тот момент это была единственная возможность добыть кусок хлеба. Мой одноклассник, с которым жил в интернате, а потом в консерваторском общежитии, Александр Лебедев, ныне солист Госоркестра имени Светланова, первый трубач, является для меня большим героем. Он прошел через дремучие кабаки, играя в латинских ансамблях. И только победив многое, занял свое место. Это удается единицам. Что до меня, я в какой-то момент тогда просто решил, что пора что-то менять.
— Вы могли уйти из творчества в предпринимательство…
— Были мысли о бизнесе, но я в этом плане достаточный лопушок, поэтому даже попыток не делал, поскольку понимаю, что и себя подведу, и других людей. Мне этого не хочется.
— Как выбор пал на актерскую профессию?
— Все началось с театра «Оперетты», где иногда подрабатывал, благодаря чему была возможность выжить. Там не сколько платили, сколько полагалась хорошая дотация на буфет. Я в этом театре и ночевал тайком, потому что жить было негде. Так вот там из оркестровой ямы смотрел на певицу Елену Ионову, которую очень любил и представлял, как когда-нибудь буду рядом с ней стоять на сцене. Вышло так, что артист «Оперетты» Влад Сташинский писал песни и организовал свой коллективчик, в который я попал. Как-то мы выступили в программе вместе со знаменитой певицей Еленой Камбуровой, и супруга Влада, актриса Ира Петрова, сказала мне, что я довольно артистично держался. Это и стало последней каплей для решения, чтобы пойти поступить на музыкальный факультет ГИТИСа. Меня взяли. Ну а дальше, посмотрев, что к чему и поняв, что в «Оперетте», наверное, не смогу и не очень все-таки хочу оставаться, решил попробовать себя в драматическом направлении и поступил на актерский факультет к Петру Наумовичу Фоменко. Но в итоге ушел со второго курса, потому что учеба показалась мне некой профанацией.
— Никогда не жалели, что свернули на это дорогу, ведь если бы не оставили музыку, в вашей жизни мог бы не случиться «Норд-Ост»?
— Я мог оказаться там и будучи музыкантом. Я выжил (23 октября 2002 года, во время теракта в театре на «Дубровке», Иван играл в мюзикле летчика, был захвачен террористами в заложники и трое суток удерживался, — Прим. «Антенны»), поэтому сетовать не могу.
— Когда вас освободили, вы вышли из здания театра другим человеком?
— Естественно. Мне с одной стороны легко, с другой сложно об этом говорить. Организм участвующего человека защищается, я сейчас рассказываю про себя как про другого персонажа, потому что не совсем отдаю себе отчет, что это действительно случилось со мной. Буквально сегодня мне позвонили, видимо будет сниматься какой-то документальный фильм о «Норд-Осте», и сказали: «У вас какая-то история была? Вы же вроде как бомбу несли…» У нас сегодня настолько сильный информационный поток, что все превращают в сериал.
— Об этом самом потоке, вы в нем совсем не участвуете. У вас нет социальных сетей, что в наш век большая редкость.
— Не считаю это нужным. Если попадаешь в водоворот, то, наверное, тебя засасывает. Но я не попал. Вокруг и так столько всего интересного, что не успеваешь книжки почитать.
— Как же медийность, все агенты просят актеров каждый день выкладывать селфи, что-то писать, чтобы быть на виду?
— Работа, слава богу, перепадает и без медийности. Я не коллекционирую себя, не сделал ни одного селфи. У меня в принципе почти нет фотографий, не знаю, почему так. Купил хороший фотоаппарат недавно, но чтобы снимать природу.
— А такими благами цивилизации, как видеосвязь, пользуетесь? Например, для общения со старшей дочерью Олесей?
— Нет, мы просто созваниваемся. Никакое видео все равно не заменит живого общения.
— С карьерой она уже определилась?
— Сейчас Олесе интересен промышленный дизайн. Но она ведь еще школьница, подросток, а у них все быстро меняется. Замечательно рисует, возможно, это у нее от дедушки — моего папы. Дочка большая умница. У нее творческий склад ума. Какую бы профессию ни выбрала, мне как папе важно, лишь бы была счастлива, хотела и имела возможность и радость общаться со мной. И чтоб у меня хватило мудрости быть ее другом и собеседником.
— Вернемся к вашей Интернет-активности, раз не тратите на нее время, то как предпочитаете его проводить?
— Люблю гулять. Сегодня вечером закончились съемки в Питере, попросил не отвозить меня с площадки и с удовольствием иду пешком. Отказался от новомодной обуви, есть две пары кроссовок — летние и зимние, с очень хорошей мягкой подошвой, в которых могу прилично пройтись. Так что гуляю и общаюсь с друзьями.
— Две пары кроссовок. То есть за модой и большим гардеробом не гонитесь?
— Болел покупкой вещей, когда пришли первые деньги. Но то осталось в прошлом. Это все крючки и манки, чтобы вызывать зависть, страхи. Не свобода, а ситуации, когда ты покупаешь машину не для себя, а для зависти соседа.
«Тень за спиной», понедельник-четверг, 19:40, НТВ
