В трагической и без того истории России Дарья Салтыкова оставила свой кровавый след. Собственными руками она сжила со свету больше сотни ни в чем не повинных крепостных и издевалась над ними ради собственного удовольствия.
Детство, отрочество, юность
Дарья Николаевна Салтыкова родилась в 1730 году семье приближенного к Петру II думного дьяка Николая Иванова и Анны Давыдовой. Ее дед Автоном Иванов во время стрелецкого бунта поддержал тогда еще будущего императора Петра I, за что в благодарность получил от правителя пост главы Поместного приказа, а с ним — чины и имения. Он оставил своему сыну хорошее наследство — Дарья и ее старшие сестры Аграфена и Марфа выросли в обеспеченной семье. Династия состояла в родстве с Мусиными-Пушкиными, Давыдовыми, Строгановыми, Толстыми и другими именитыми дворянами. Никто тогда и подумать не мог, чем в будущем прославится именно младшая Иванова.
Девочка была очень набожной, как и ее мать. Вообще о первых двадцати годах жизни будущей помещицы мало что известно, ведь после того как стало известно об учиненных ею зверствах, сверху поступил приказ уничтожить ее портреты и любую память о ней. История Салтычихи известна в основном из воспоминаний современников, а также из материалов расследования ее деяний.
Замужество
У Дарьи была приятная внешность и покладистый (до некоторых пор) нрав. Невестой она считалась завидной. В девятнадцать лет ее сосватали за богатого ротмистра лейб-гвардии конного полка Глеба Салтыкова, который был родственником знатных московских аристократов. Кстати, его брат Сергей Салтыков был фаворитом Екатерины II.
Молодожены поселились в московской усадьбе. Одни историки утверждают, что супруги жили в мире и согласии, другие убеждены, что Глеб, имевший до свадьбы репутацию дамского угодника, изменял жене направо и налево. Дарья родила сыновей Федора и Николая. Воспитанием мальчиков, как было принято в ту пору, занимался огромный штат прислуги. Это позволяло их отцу разъезжать по служебным делам, а матери — посещать светские рауты, благотворительные мероприятия и отправляться в паломничества.
Спустя семь лет брака Салтыков простудился и умер от горячки. 26-летняя Дарья тяжело переживала утрату. Она забросила дела и переехала из центра Москвы в подмосковное имение Троицкое, которое раньше принадлежало ее отцу. Там она тихо оплакивала свое горе. Многие историки сходятся во мнении, что именно гибель мужа стала переломным моментом в жизни Салтыковой. Именно после трагедии начали проявляться ее садистские наклонности.
Кровожадный монстр
После смерти Глеба Дарья получила в свое полное владение около шестисот крестьян в поместьях, расположенных в Московской, Вологодской, Костромской губерниях, и стала более чем состоятельной особой. До смерти мужа барыня не проявляла жестокости в обращении с людьми, а вскоре после того, как она овдовела, по окрестностям поместья поползли слухи о ее лютых зверствах.
Дело в том, что состоятельная вдова вознамерилась повторно выйти замуж и присматривала себе нового жениха, однако кавалеры не спешили просить ее руки. Время шло, личная жизнь не клеилась, и у богатой помещицы начались неконтролируемые приступы злобы и агрессии.
Видя, как дворовые девки запросто находят себе женихов и создают семьи, Дарья стала впадать в бешенство и в порыве неконтролируемой ярости причиняла им увечья разной степени тяжести.
От лихого нрава помещицы страдали не только крепостные: иногда под горячую руку попадали и соседи.
Самой частой причиной было якобы недобросовестное исполнение домашних обязанностей — например, якобы плохо помытый пол или не простиранное, по мнению хозяйки, белье. Однако чаще всего поводы Салтыковой не требовались… По словам очевидцев, Дарья наносила девушкам удары первым попавшимся под руку предметом, будь это метла, скалка, полено или камень. Затем провинившуюся пороли конюхи и часто насиловали, порой до смерти.
Салтычиха без зазрения совести могла облить лицо крестьянки кипятком, поджечь волосы на голове, приковать голой цепями на холоде или морить голодом. Со временем пытки помещицы становились все более изощренными: она выдирала челяди волосы, била людей головой об стены и прижигала уши горячими щипцами для волос… Причиной смерти человека (в основном это были девушки, но позже следствие насчитало и троих мужчин) называлась какая-нибудь болезнь, либо его объявляли в розыск как убежавшего крепостного.
Сперва по окрестным деревням поползли слухи о злокозненной помещице, которая забивает до смерти своих крепостных, а вскоре потянулись и телеги с накрытым грузом непонятного происхождения. Люди Салтыковой не таились от свидетелей и объясняли, что это всего-навсего умер очередной холоп и его везут на освидетельствование. Иногда, правда, приоткрыв ткань, удавалось разглядеть обезображенный труп. Народная молва быстро разносила такие вести. Вскоре люди стали потихоньку докладывать об увиденном в вышестоящие инстанции.
Утечка информации шла и от сбежавших от Дарьи крепостных, которые приходили в полицию для того, чтобы показать увечья. В основном полицмейстеры отправляли холопов назад, предпочитая умалчивать о злодеяниях дворянки.
Тем более что рука ее была щедро не только на удары, но и на взятки для начальников полиции.
Крестьян, которые так радовались чудом обретенной свободе, возвращали обратно к кровожадной хозяйке — на этот раз на верную смерть.
От любви до ненависти
Соседом этой темпераментной вдовы был офицер Николай Тютчев (дед поэта Федора Тютчева), который работал межевателем земли. По некоторым данным, их с Дарьей роман начался со скандала. Однажды Николай, охотясь, случайно забрел на ее территорию. Лихая помещица приказала своим людям немедленно схватить наглеца и доставить в усадьбу. Офицеру удалось замять конфликт, а вскоре у них начались отношения.
Влюбленные устраивали свидания, как только выпадало свободное время. Дарья расцвела и даже на время успокоилась: примерно год она не мучила своих крестьян, но затем все вернулось на круги своя. Время шло, но Николай почему-то не спешил делать возлюбленной предложение. Оказывается, до него дошли слухи о ее зверствах. Убедившись в их правдивости, Тютчев решил порвать с Салтыковой. Мегера вышла из себя и, по сведениям некоторых историков, приказала поймать возлюбленного и на несколько суток посадить в холодный сарай. Его спасла одна из крестьянок, которая открыла дверь, чтобы Тютчев сбежал.
Через несколько месяцев Николай вознамерился жениться на еще одной соседке Пелагее Панютиной. Салтыкова, услышав новость, была так шокирована, что, выражаясь современным языком, окончательно «слетела с катушек». Она решила убить бывшего любовника, а заодно и его невесту. Помещица приказала своему конюху соорудить бомбу из двух килограммов пороха. Взорвать усадьбу, в которой проживали Тютчев и Панютина, поручили двум крестьянам, которые в самый последний момент струсили и не выполнили приказ. Разумеется, они были жестоко выпороты. Салтычиха решила пересмотреть план возмездия и организовала засаду на экипаж капитана, который направлялся в Тамбов. Крепостные, понимая, что за покушение на офицера им грозит смертная казнь, снова побоялись и предупредили его о готовящемся покушении. Тютчев официально уведомил власти о возможном нападении и получил в качестве охраны двенадцать солдат. Салтыкова, узнав об этом, в последний момент отменила покушение.
После неудавшейся мести Дарья окончательно утратила связь с реальностью и с удвоенной силой принялась за зверства над крестьянами.
Расследование
В том же 1762 году двоим сбежавшим от Салтыковой крестьянам Ермолаю Ильину и Савелию Мартынову, жен которых она убила (у Ильина — троих подряд), удалось передать жалобу только что вступившей на престол Екатерине II. Эта была двадцать вторая жалоба со стороны людей Дарьи, но только эта каким-то чудом попала в руки императрицы. Возможно, при Елизавете Петровне и Петре II бумага так и осталась бы незамеченной (дворяне и до этого нередко пороли своих крестьян), однако новая правительница, прибывшая в Россию из просвещенной Европы, строила цивилизованное общество и не желала, чтобы в ее государстве зверства оказывались безнаказанными.
В жалобе крепостных было указано, что их хозяйка за шесть лет погубила около ста душ. Екатерина II тут же инициировала расследование. И хотя Салтычиха принадлежала к знатному роду, императрица решила сделать процесс показательным.
Следователь Степан Волков обнаружил много интересного. Дознавателю показался подозрительным процент официально умерших крепостных, тем более что смертность среди женщин и девочек намного превышала смертность среди мужчин.
Надворный советник насчитал около ста тридцати восьми жертв, а также выяснил, что крестьяне Дарьи уже двадцать один раз подавали на нее жалобы.
В каждой из них были подробно описаны методы пыток, которые помещица применяла к своим людям. Оказалось, что Салтычиха имела свои тюрьмы с разнообразными пыточными приспособлениями.
Дарья вовсю препятствовала правосудию, будучи уверенной, что ей вновь удастся выйти сухой из воды благодаря деньгам. К слову, историки утверждают, что попадись дело помещицы другому следователю, возможно, ее вина так и не была бы доказана. Салтыкова была отстранена от управления усадьбами. На месяц к ней был приставлен священник, который должен был уговорить ее покаяться перед Господом и признаться в преступлениях. Дворянка отказывалась признавать свою вину, утверждая, что оговорена дворней.
После этого Волков организовал повальный обыск в поместьях злодейки и допросил абсолютно всех крепостных и даже соседей. Вскрылись факты бесчисленных издевательств над челядью, а также убийств. Последней жертвой барыни стала 19-летняя дворовая девушка Фекла Герасимова, которая погибла летом 1762 года. Кроме того была обнаружена бухгалтерская книга, в которой были указаны все взятки, которые Дарья давала должностным лицам. Совершать злодеяния своей барыне помогали двое слуг, конюх и дворовая девка Аксинья Степанова. Двое последних выполняли роль гробовщиков.
Суд постановил «несомненную вину» Салтыковой в смерти тридцати восьми крепостных, в гибели еще двадцати шести она была «оставлена в подозрении». Обстоятельства смерти еще семидесяти четырех крестьян остались невыясненными. К слову, Дарью признали виновной и в покушении на жизнь капитана Тютчева.
Приговор
Следствие шло около шести лет. В том, что судебный приговор будет обвинительным, никто не сомневался, потому что улики были убедительными. Однако Салтычиха по-прежнему ни в чем не признавалась. В 1768 году Екатерина II приняла решение о пожизненном заключении Дарьи в подземелье Ивановского монастыря без света и человеческого общения, а также о лишении ее дворянского звания и запрете именоваться родом отца или мужа, в том числе и в суде.
Салтыковой надлежало час простоять у позорного столба с щитом на шее с надписью «мучительница и душегубица».
Указом Екатерины Салтычиху лишили не только всех прав и всего имущества, но и постановили впредь «именовать сие чудовище мущиною».
Наказание осужденной помещицы было исполнено семнадцатого октября 1768 года на Красной площади в Москве. В тот же день подверглись порке кнутом и клеймению осужденные по делу Салтыковой священник и двое слуг помещицы. Все трое были направлены в каторжные работы в Сибирь.
Дальнейшая судьба
Салтыкова оказалась фактически похороненной заживо. Она сидела в подземелье без света, ей не разрешалось совершать прогулки, получать и отправлять письма. Лишь по крупным церковным праздникам Дарью подводили к небольшому окну. Спустя одиннадцать лет бывшую помещицу перевели в каменную пристройку с зарешеченным окном. Посетители Ивановского монастыря могли даже разговаривать с «душегубицей». По словам одного из историков, она при этом «ругалась, плевала и совала палку сквозь решетку, <…> обнаруживая тем свое закоренелое зверство, которое не погасило в ней ни раскаяние в злодействах, ни истома долговременного заключения в мрачном заклепе». Существуют некоторые сведения, согласно которым Дарья в возрасте пятидесяти лет родила от охранника ребенка. Тем не менее никаких документов, сумевших бы пролить свет на ситуацию, нет. Салтыкова умерла в возрасте семидесяти одного года.
Стоит упомянуть и судьбу ее сыновей Федора и Николая. На момент возбуждения уголовного дела им было одиннадцать и двенадцать лет соответственно. После ареста матери о них стали заботиться опекуны — генерал-губернатор Ярославля Алексей Мельгунов (жена которого была племянницей Глеба Салтыкова) и вице-президент юстиц-коллегии Иван Тютчев (он был мужем старшей сестры Дарьи Салтыковой Аграфены). Все имущество матери после совершеннолетия мальчиков перешло в их личное распоряжение.
Имя Дарьи Салтыковой с тех самых пор стало нарицательным, а мотивация помещицы так и осталась неясной. Следствие не смогло установить, чем было вызвано ее желание мучить и убивать ни в чем не повинных людей. Тем не менее современные психиатры приходят к выводу, что столь зверские злодеяния, совершенные верующим человеком, могут свидетельствовать об эпилептоидной психопатии.
