Надежда Бабкина выписалась из больницы и вернулась к дистанционной работе.
– И не подозревала, что такое со мной может быть, я ведь такая чистоплюйка, даже причесываюсь — и тут же бегу руки мыть, — поделилась певица в эфире шоу «Пусть говорят». — Ходила везде в маске. Дома — чистота идеальная. Пригласила спецслужбы, и мы обработали все, вентиляцию добавляла дезинфицирующую жидкость. Подумала: наконец-то я разберу шкафы, где огромное количество барахла, да не тут-то было! Накануне все время хотелось спать, дыхание затруднилось, очень сильно сжалось сердце. Днем заплохело. Башка разламывалась. Махнула таблетку от гриппа, но стало хуже — до тошноты. Вызвала скорую. В приемном покое отказали ноги, сидела в инвалидной коляске. Когда сделали первый снимок, обнаружили, что поражено 80 % легких. Там пленкой все заросло и затянулось. Мне сказали, это такая зараза, что она быстро себя проявляет. И если сразу за нее не взяться, дальше все бессмысленно. Поэтому меня тут же отправили в реанимацию: прооперировали и ввели в состояние искусственной комы.
В палате за мной ухаживала прекрасная девочка Аллочка — сама юная, худенькая, а ручищи как кувалды. Она меня таскала с кровати в туалет — я ходить не могла. Дневала и ночевала со мной. Кормили меня через зонд, так как кушать не хотелось вообще. Как и шевелиться: силы просто ушли. Глаза в потолок — и думаю. У меня было время подумать обо всем — об отношении к себе и людям, с которыми я работаю, которые меня уважают и ценят. Думала, а зачем я здесь, а что делаю, а нужна ли. Что это было за предупреждение, должна еще осознать. Может, мне действительно не гнать так лошадей своих, чтобы не загнать вусмерть, может, обратиться к лирике, а не к свистопляске, хотя народ любит меня веселую. И вот что важно, мне звонили, писали и говорили: «Бабкина, если ты выкарабкалась, ты нам дала такую надежду, что мы выкарабкаемся тоже».
– Надежда Георгиевна и после выписки соблюдает режим самоизоляции, — рассказал «Антенне» ее концертный директор Сергей Горох. — Еще несколько дней с ней дома пробудет та же медсестра, которая ухаживала в палате. Ей еще предстоит длинный курс физиотерапии. Аппетит хороший, настроение боевое, хотя она еще никогда не находилась так долго одна, вдали от людей, в разлуке с родными — даже с мужем и сыном общается теперь по телефону и скайпу. Сидя дома, она сейчас жадно врывается в жизнь и строит большие планы. С коллективом постоянно на связи онлайн, вот сейчас записывают поздравление для одного канала в Великобритании. Удаленно репетируют премьерную пьесу. 27 марта в театре состоялось последнее собрание по ней, а на следующий день она почувствовала себя неважно. Обратите внимание, на «Пусть говорят» и у себя в соцсетях они ни разу не сказала «коронавирус». Был ли он у нее, осталось загадкой даже для меня. Выписка у нее на руках, но мне она ее читать не давала, а спросить напрямую неудобно. Но, насколько я понял, у нее было сильнейшее двусторонне воспаление легких, а COVID-19 так и не подтвердили.
