В свое время Мерилин Монро показала всем блондинкам с большой грудью, как стать секс-символом. Во-первых, обязательно нужно подчеркивать талию, надевая пышные юбки. Во-вторых, двигаться медленно и соблазнительно. Нет-нет, голубушка, еще медленнее. Мед-лен-не-е! А в-третьих, и в самых главных, на публике нужно появляться в белом и только под ручку с мистером президентом. Или с его братом, сенатором. Или с кем-то не менее статусным. Понятно?
Долгие годы все так и было. А у нас, кстати, до сих пор и осталось, до отечественных блондинок все доходит медленнее. Мед-лен-не-е. Все придерживались привычного образа куколки, и никто не решался на революцию. Но потом появилась Памела Андерсон.
Ее сразу заметили. Среди всех этих куколок она выделялась как единственная бабочка. Сила притягательности Памелы заключалась не в сиськах, этого добра в восьмидесятые на экране хватало с избытком, а в движении. В «Спасателях Малибу» она постоянно бегала по пляжу, вскидывала руки вверх и ныряла в море. Энергия била ключом. Ничего общего с привычной томной блондинкой и всеми этими пошлыми пу-пу-пиду. Сплошной адреналин. Не худенькая барышня и, чего греха таить, с довольно тяжелой кормой, но при этом – секс-символ нескольких поколений. Как у нее это получилось?
А я вам скажу: на нее реагируют самые древние инстинкты. Первобытные. Те, что сидят в подсознании. Такая женщина мамонта на скаку остановит. Нажарит гору мяса своему мужчине и будет любить его всю ночь. В отличие от мэрилиноподобных фиф, которых надо долго поить дорогим шампанским и одаривать бриллиантами, а потом они высокомерно и презрительно оттопырят губу: «Что? В пещеру? Да за кого вы меня принимаете, сударь?!» Все, что напихано в нашу голову тысячами лет так называемой цивилизации, весь этот мусор и ерунду, смыло морской водной в самом начале заставки «Спасателей Малибу». Остались только роскошная блондинка в красном купальнике и миллионы мужчин, готовых целовать песок, на котором остались ее следы.
Беги, Памела, беги!
