«А вас я попрошу остаться»: как снимали фильм про Штирлица

– Юлиан Семенов очень любил Штирлица и наделил его некоторыми своими чертами. Папа носил красивый металлический браслет, – рассказывает Ольга. – Как-то актер Василий Ливанов, снимаясь в следующем фильме по папиному сценарию, попросил поносить это украшение в кадре. Папа немножко замялся, но тот его убедил. На браслете оказалась гравировка: «Юлиан Семенов – 8 октября 1931 г., Максим Исаев-Штирлиц – 8 октября 1900 г.». Папа дал Штирлицу свой день и месяц рождения. На это совпадение никто не обратил внимания, а Ливанов стал всем рассказывать и дружески потешаться над ним. Кстати, браслет у нас сохранился. Папа окончил Институт востоковедения, учился вместе с будущим премьером Евгением Максимовичем Примаковым, который несколько лет руководил и Службой внешней разведки. Отец был неординарным человеком, смелым, образованным, говорил на пяти языках: английском, испанском, немецком, фарси и афганском пушту. Он сам, если бы не выбрал журналистику и писательство, легко мог стать разведчиком или дипломатом.

– Всю жизнь папа дружил с разведчиками. Прежде чем писать роман, сценарий, участвовать в съемках фильма, много консультировался. Одними из уникальных его друзей и советников были венгерский картограф и географ Шандор Радо, поставлявший в Советский Союз сведения о планах немецкого командования и дислокации войск германской армии на Восточном фронте, и Норман Бородин, наш нелегальный резидент, работавший во время войны во Франции. Юлиан Семенов всегда стремился к полнейшей достоверности, месяцами сидел в архивах, и в немецких в том числе, изучал переписку Сталина и Черчилля, даже знал реальные телефоны Геринга, Гиммлера. Один из самых сильных моментов фильма, когда советская разведчица Кэт во время родов в Германии кричит на русском языке, – реальная история. Ее папе рассказал Бородин.

Шарм Штирлица в том, что он личность, поступает не по указке, сам принимает решения. Папа был таким же. Писал смелые репортажи, в 1989 году основал газету «Совершенно секретно». Он жил по принципу: «Что не запрещено, то разрешено». И эта внутренняя свобода его героя очень не нравилась цензуре. От него потребовали, чтобы он усилил роль руководства. Не может советский разведчик действовать самостоятельно. Так в фильме появились знаменитые шифровки «Центр – Юстасу», которых в романе не было.

— Вообще, с фильмом папа настрадался. Режиссер Татьяна Лиознова очень одаренная, но встреча двух больших талантов приводила к страшным конфликтам, у каждого было свое видение фильма. Так, Лиознова в роли Штирлица хотела снимать грузина Арчила Гомиошвили, известного по роли Остапа Бендера. Папа был категорически против и настоял на своем. В главной роли он видел только Вячеслава Тихонова. После выхода фильма самыми любимыми сценами для папы были размышления Штирлица, он говорил: «Слава умеет потрясающе молчать и думать в кадре, это дано только тем редким актерам, у которых есть мощное нутро». Лиознова стремилась развить линию жены, ввести в фильм сына Штирлица Сашеньку. Он есть в романе, но в сценарий не вписывался и в итоге в кино так и не появился. Папа был против сцены встречи Штирлица с женой в немецком кафе «Элефант». Он говорил: «Над нами будут смеяться! Никогда не переправляют через границу жену, только чтобы муж на нее посмотрел. Это неоправданный риск!» Вообще встречи разведчиков с семьей устраивали крайне редко, в исключительных случаях, а папа выступал за достоверность. Правда, потом он с легкостью признал, что актеры сыграли прекрасно и сцена получилась замечательная. Юлиан Семенов умел раскаяться в своих ошибках.

— Папа дружил с актерами, перезванивался с Леонидом Броневым, Лев Дуров приезжал к нему в гости в Крым, с Тихоновым у них были очень нежные отношения. Когда в последние годы жизни у папы случился инсульт, и его нельзя было навещать в больнице, врачи сказали, что друзья могут записать свои послания на магнитофонные кассеты. Тихонов наговорил прекрасные, трогательные воспоминания о съемках, об их дружбе. Когда папа их слушал, слезы набегали на его глаза. Тихонов после «Семнадцати мгновений весны» снимался еще в нескольких фильмах по папиным сценариям и всегда с гордостью говорил: «Я опять играю разведчика!»

А вот с Лиозновой он больше никогда не пересекался. Признаюсь, папа настолько намучился на съемках, что после их окончания написал пьесу, где главная героиня – женщина-режиссер с очень непростым характером. Конечно, прототипом стала Лиознова.

Когда «Семнадцать мгновений весны» посмотрел генеральный секретарь Леонид Брежнев, то пришел в невероятный восторг и потребовал найти разведчика, с которого списан Штирлиц, и наградить Звездой Героя Советского Союза. Ему долго объясняли, что это собирательный, вымышленный персонаж, тогда он велел отметить всех основных создателей фильма. Не наградили только Юлиана Семенова и Льва Дурова. Они оба горевали. Дуров пытался утешать друга: «Юлечка, ты не один обойденный», на что папа отвечал: «Левушка, но все же ты актер, а все персонажи – мои дети, это я их создал!»

Папа и Штирлиц очень похожи внутренне. Интеллигенты, любящие свою страну, но и способные выслушать и попытаться понять своего противника. Штирлиц живет за границей, но его безумно тянет на родину. Папа много ездил по миру, бывал в Америке, Японии, Франции, Испании, Кубе, Чили, во всех горячих точках, во Вьетнаме, Афганистане, Никарагуа, но всегда стремился домой. Он говорил: «Больше месяца-двух не могу жить за границей, без России и русского языка или сопьюсь, или сгину». Сцена, где Штирлиц сидит у камина и тихонько поет про себя русские народные песни, – это про самого Семенова. Когда папа дописывал очередной роман, он наконец-то позволил себе расслабиться и всегда затягивал «Летят утки…». Но и Штирлиц оказал влияние на своего создателя. Во времена перестройки известный американский режиссер, хороший папин друг Оливер Стоун предложил, пока в России голодно, на несколько лет поехать поработать в Штаты, преподавать в университете, писать сценарии. Папа сказал: «Автор Штрилица не имеет права бросить родину. Я останусь с моими читателями и зрителями». Это не звучало пафосно, потому что шло изнутри. Только честный и порядочный человек мог создать такого героя.

— Папа любил Крым, они с мамой провели там свадебное путешествие, затем ездили в Дом творчества в Ялту. Рассказывали, что меня зачали именно там. А потом жизнь в Крыму стала для папы необходимостью. В 1968 году он писал репортажи из воющего Вьетнама, спал в пещерах с партизанами на циновках на холодном полу, и после возвращения у него обнаружилось затемнение в легких, врачи подозревали туберкулез и прописали климат Крыма. Папа постепенно построил маленький домик и с начала 80-х годов почти все время жил в поселке Олива в 30 километрах от Ялты. Он назвал дом «Вилла Штирлиц», на входе висела лампа с такой надписью. Здесь он писал продолжение о разведчике, всего 14 романов. Домик стоит высоко в горах, Юлиану Семенову, чтобы иметь возможность работать, нужно было прятаться от поклонников. Ему присылали мешки писем, приходило много шифровок, люди рассказывали, что так как романы в дефиците, они переписывают их от руки. После выхода фильма постоянно звонили друзья, знакомые, приятели и поклонники таланта, а папе из-за природной скромности было тяжело отказать во встрече или разговоре, и иногда он шел на невинную хитрость, отвечал женским голосом: «Юлиан Семенович уехал в командировку, извините, пожалуйста, будет только через неделю». Он, как Штирлиц, был очень дисциплинированным. Просыпался рано, работал по 12 часов, мог, как и его герой, днем заснуть и без будильника ровно через 10 минут проснуться и продолжить работать. Он был трудоголиком.

Сейчас «Вилла Штирлиц» – это бесплатный музей. Для себя семья построила небольшой домик рядом, а ее полностью отдали в распоряжение посетителей. У нас сохранились все папины печатные машинки, многие рукописи, книги, вещи, фотографии. Как-то один священник сказал, что воспитывает детишек по Штирлицу. Я спросила: «Какая связь между православием и советским разведчиком?», а он ответил: «Штирлиц 20 лет не видел жену, семью, посвятил себя служению родине. Он жил как настоящий монах». Папа был еще очень веселым человеком и обожал все анекдоты о Штирлице – и самые глупые, и умные. Друзья всегда рассказывали ему новенькие, особенно много таких анекдотов знал Андрей Миронов. Папа выслушивал и заливался своим громким, раскатистым, счастливым смехом. Он считал анекдоты искренним признанием народа.