Месяц: Август 2019

– Вы по образованию не только актриса, но и получили специальность «балетмейстер». Эта профессия вам как-то пригождается?

– Например, в спектаклях могу сама себе движения поставить. Пластичность у меня от природы, папа был балетмейстером, и это передалось с генами. Я танцевала с пеленок. Может, на пенсии буду детишкам хореографию преподавать.

– Почему решили выбрать актерскую стезю, а не танцевальную?

– Мама настояла, она была режиссером. Я стеснялась своего грубого голоса, а как-то в старших классах мы с ней ругались, и я в скандале ей ответила: «Отвали!» Да так, что зазвенела люстра. Мама сказала: «Вот это данные!» И меня отдали на пение, я стала исполнять романсы, мы даже придумали с мамой программу. «Танцы твои — это несерьезно!» — сказала она тогда. И стала вытаскивать из меня актерство, объяснив, что оно вмещает все: и танцы, и вокал.

– Максим Аверин говорил, что лет через 10, может быть, и вернулся бы к роли Глухарева. Как вам идея о возрождении сериала «Глухарь»?

– Я никогда не говорила, что против. Если позовут и вся команда придет, почему нет. Ирина Зимина — моя любимая роль, горжусь ею. Я, кстати, проходила пробы в проект «Склифосовский», где Максим играет. Не на роль его любимой женщины, а просто медсестры. Но пришла к выводу, что это немножко не мое.

– Амплуа жесткой женщины-полицейского не мешает получать другие роли?

– Нет. В театре я много играю в комедиях, совсем в других образах. Всегда мечтала попасть в костюмный проект, и недавно мне предложили исторический спектакль «Леди Гамильтон». Знаете, сейчас мало ролей слабых женщин, да еще у меня и голосовые данные не для них. Снегурочку и Аленушку не сыграть. Даже в 16 лет это было невозможно, хотя я очень хотела. Я же внешне была тургеневской девушкой — длинная коса, светлые волосы. Меня один раз поставили Снегурочкой, но Дед Мороз услышал, что я говорю басовитее, чем он, и больше я его внучкой не была. Сейчас мне нравятся трудные роли в кино. Например, в фильме «Мама в законе», за который я взяла приз на фестивале DetectiveFEST, — месяц было адской работы, слез.

– Если вспомнить съемки в «Глухаре», что было сложнее всего?

– Драться. Потому что в жизни этого не умею. Иногда, наоборот, слишком входила в образ и перебарщивала. Степану Рожнову (он играл Зотова) так залепила пощечину, что у него искры из глаз посыпались. Причем снимали именно его крупный план. На репетициях я его била легонько, как учат каскадеры. А тут как залепила! После команды «стоп!» сразу ему: «Степочка, Степочка!» Но зато, возможно, это был его лучший момент во всем сериале, такие глаза не сыграть.

– Вы рассказывали, что сын Данила был фанатом мотоциклов. Сейчас что-то поменялось?

– Все, увлечение экстримом ушло, Данила повзрослел, ему 21 год. Мотоциклы продали, и у нас царят мир и покой. Я никогда ничего не запрещала, пусть пробует, если хочет. Сейчас сын сменил институт: из технического вуза перешел в театральный, учится на декоратора сцены. Хочет что-то придумывать, конструировать. Я говорю: «Похоже, скоро и в актеры захочешь». Он: «Пока нет».

– Готовы стать бабушкой?

– Я готова детский сад в дом принять! Очень люблю малышей. Думаю: что ж сама не успела нарожать миллион? Может, нерастраченное чувство материнства и привело меня к благотворительности.

– Многие печалятся: такая красавица — и одна…

– Все будет хорошо. И в личной жизни мне тоже повезет. Рано или поздно.

– Вы по образованию не только актриса, но и получили специальность «балетмейстер». Эта профессия вам как-то пригождается?

– Например, в спектаклях могу сама себе движения поставить. Пластичность у меня от природы, папа был балетмейстером, и это передалось с генами. Я танцевала с пеленок. Может, на пенсии буду детишкам хореографию преподавать.

– Почему решили выбрать актерскую стезю, а не танцевальную?

– Мама настояла, она была режиссером. Я стеснялась своего грубого голоса, а как-то в старших классах мы с ней ругались, и я в скандале ей ответила: «Отвали!» Да так, что зазвенела люстра. Мама сказала: «Вот это данные!» И меня отдали на пение, я стала исполнять романсы, мы даже придумали с мамой программу. «Танцы твои — это несерьезно!» — сказала она тогда. И стала вытаскивать из меня актерство, объяснив, что оно вмещает все: и танцы, и вокал.

– Максим Аверин говорил, что лет через 10, может быть, и вернулся бы к роли Глухарева. Как вам идея о возрождении сериала «Глухарь»?

– Я никогда не говорила, что против. Если позовут и вся команда придет, почему нет. Ирина Зимина — моя любимая роль, горжусь ею. Я, кстати, проходила пробы в проект «Склифосовский», где Максим играет. Не на роль его любимой женщины, а просто медсестры. Но пришла к выводу, что это немножко не мое.

– Амплуа жесткой женщины-полицейского не мешает получать другие роли?

– Нет. В театре я много играю в комедиях, совсем в других образах. Всегда мечтала попасть в костюмный проект, и недавно мне предложили исторический спектакль «Леди Гамильтон». Знаете, сейчас мало ролей слабых женщин, да еще у меня и голосовые данные не для них. Снегурочку и Аленушку не сыграть. Даже в 16 лет это было невозможно, хотя я очень хотела. Я же внешне была тургеневской девушкой — длинная коса, светлые волосы. Меня один раз поставили Снегурочкой, но Дед Мороз услышал, что я говорю басовитее, чем он, и больше я его внучкой не была. Сейчас мне нравятся трудные роли в кино. Например, в фильме «Мама в законе», за который я взяла приз на фестивале DetectiveFEST, — месяц было адской работы, слез.

– Если вспомнить съемки в «Глухаре», что было сложнее всего?

– Драться. Потому что в жизни этого не умею. Иногда, наоборот, слишком входила в образ и перебарщивала. Степану Рожнову (он играл Зотова) так залепила пощечину, что у него искры из глаз посыпались. Причем снимали именно его крупный план. На репетициях я его била легонько, как учат каскадеры. А тут как залепила! После команды «стоп!» сразу ему: «Степочка, Степочка!» Но зато, возможно, это был его лучший момент во всем сериале, такие глаза не сыграть.

– Вы рассказывали, что сын Данила был фанатом мотоциклов. Сейчас что-то поменялось?

– Все, увлечение экстримом ушло, Данила повзрослел, ему 21 год. Мотоциклы продали, и у нас царят мир и покой. Я никогда ничего не запрещала, пусть пробует, если хочет. Сейчас сын сменил институт: из технического вуза перешел в театральный, учится на декоратора сцены. Хочет что-то придумывать, конструировать. Я говорю: «Похоже, скоро и в актеры захочешь». Он: «Пока нет».

– Готовы стать бабушкой?

– Я готова детский сад в дом принять! Очень люблю малышей. Думаю: что ж сама не успела нарожать миллион? Может, нерастраченное чувство материнства и привело меня к благотворительности.

– Многие печалятся: такая красавица — и одна…

– Все будет хорошо. И в личной жизни мне тоже повезет. Рано или поздно.

– Вы по образованию не только актриса, но и получили специальность «балетмейстер». Эта профессия вам как-то пригождается?

– Например, в спектаклях могу сама себе движения поставить. Пластичность у меня от природы, папа был балетмейстером, и это передалось с генами. Я танцевала с пеленок. Может, на пенсии буду детишкам хореографию преподавать.

– Почему решили выбрать актерскую стезю, а не танцевальную?

– Мама настояла, она была режиссером. Я стеснялась своего грубого голоса, а как-то в старших классах мы с ней ругались, и я в скандале ей ответила: «Отвали!» Да так, что зазвенела люстра. Мама сказала: «Вот это данные!» И меня отдали на пение, я стала исполнять романсы, мы даже придумали с мамой программу. «Танцы твои — это несерьезно!» — сказала она тогда. И стала вытаскивать из меня актерство, объяснив, что оно вмещает все: и танцы, и вокал.

– Максим Аверин говорил, что лет через 10, может быть, и вернулся бы к роли Глухарева. Как вам идея о возрождении сериала «Глухарь»?

– Я никогда не говорила, что против. Если позовут и вся команда придет, почему нет. Ирина Зимина — моя любимая роль, горжусь ею. Я, кстати, проходила пробы в проект «Склифосовский», где Максим играет. Не на роль его любимой женщины, а просто медсестры. Но пришла к выводу, что это немножко не мое.

– Амплуа жесткой женщины-полицейского не мешает получать другие роли?

– Нет. В театре я много играю в комедиях, совсем в других образах. Всегда мечтала попасть в костюмный проект, и недавно мне предложили исторический спектакль «Леди Гамильтон». Знаете, сейчас мало ролей слабых женщин, да еще у меня и голосовые данные не для них. Снегурочку и Аленушку не сыграть. Даже в 16 лет это было невозможно, хотя я очень хотела. Я же внешне была тургеневской девушкой — длинная коса, светлые волосы. Меня один раз поставили Снегурочкой, но Дед Мороз услышал, что я говорю басовитее, чем он, и больше я его внучкой не была. Сейчас мне нравятся трудные роли в кино. Например, в фильме «Мама в законе», за который я взяла приз на фестивале DetectiveFEST, — месяц было адской работы, слез.

– Если вспомнить съемки в «Глухаре», что было сложнее всего?

– Драться. Потому что в жизни этого не умею. Иногда, наоборот, слишком входила в образ и перебарщивала. Степану Рожнову (он играл Зотова) так залепила пощечину, что у него искры из глаз посыпались. Причем снимали именно его крупный план. На репетициях я его била легонько, как учат каскадеры. А тут как залепила! После команды «стоп!» сразу ему: «Степочка, Степочка!» Но зато, возможно, это был его лучший момент во всем сериале, такие глаза не сыграть.

– Вы рассказывали, что сын Данила был фанатом мотоциклов. Сейчас что-то поменялось?

– Все, увлечение экстримом ушло, Данила повзрослел, ему 21 год. Мотоциклы продали, и у нас царят мир и покой. Я никогда ничего не запрещала, пусть пробует, если хочет. Сейчас сын сменил институт: из технического вуза перешел в театральный, учится на декоратора сцены. Хочет что-то придумывать, конструировать. Я говорю: «Похоже, скоро и в актеры захочешь». Он: «Пока нет».

– Готовы стать бабушкой?

– Я готова детский сад в дом принять! Очень люблю малышей. Думаю: что ж сама не успела нарожать миллион? Может, нерастраченное чувство материнства и привело меня к благотворительности.

– Многие печалятся: такая красавица — и одна…

– Все будет хорошо. И в личной жизни мне тоже повезет. Рано или поздно.