Я с небрежным видом поворачиваюсь к компьютеру, открываю документ и начинаю печатать, стараясь побыстрее нажимать на клавиши, расправив плечи и не забывая об осанке. В офисе никогда еще не было так тихо. Все барабанят по клавишам, никто не болтает. Совсем как на экзамене. Нога ужасно зудит, но я не осмеливаюсь ее почесать.
Интересно, как выдерживают люди, снимающиеся в учебных документальных фильмах? Я совершенно вымоталась, хотя прошло не больше пяти минут.
– Все почему-то молчат, – озадаченно замечает Джек Харпер. – У вас всегда так?
– Ну…
Мы нерешительно переглядываемся.
– Пожалуйста, не смущайтесь. И не обращайте на меня внимания. Ведите себя как обычно. Вы ведь наверняка обсуждаете какие-то проблемы. – Он дружески улыбается. – Когда я работал в офисе, мы говорили обо всем на свете. Политика, книги… кстати, что вы сейчас читаете?
– Собственно, я читаю новую биографию Мао Цзэдуна, – тут же отвечает Артемис. – Весьма занимательно.
– А я как раз на середине книги по истории Европы четырнадцатого века, – вторит ей Ник.
– Перечитываю Пруста, – сообщает Кэролайн, скромно пожимая плечами. – В оригинале.
– Вот как… – кивает Джек Харпер с непроницаемым видом. – А… Эмма, кажется? Что читаете вы?
– Э… в общем… – тяну я время.
Не могу же я так взять и сказать: «Интимная жизнь знаменитых людей»!
Хотя, по правде сказать, ужасно интересно.
Быстрее. Думай. Вспомни хоть одну серьезную книгу.
– Ты, кажется, читала «Большие надежды»? – произносит Артемис. – Для своего литературного клуба.
– Да, – с облегчением выдыхаю я. – Так оно и…
И тут же осекаюсь, встретив взгляд Харпера.
Черт.
В голове назойливо прокручивается мой бессмысленный треп в самолете.
«…поэтому пробежала глазами аннотацию и соврала, что дочитала…»
– «Большие надежды»… – задумчиво повторяет Джек Харпер. – И что вы думаете об этой книге, Эмма?
Ушам споим не верю. И он еще спрашивает у меня?
Я на несколько секунд теряю дар речи.
– Ну… – откашливаюсь я наконец. – Думаю… это… чрезвычайно…
– Чудесная книга, – убежденно заявляет Артемис, – особенно когда поймешь ее скрытый смысл… основную идею… заложенный в ней символизм…
Заткнись ты, глупая выпендрежница! О боже! Что сказать?
– Я думаю… это поистине резонансно, – брякаю я наконец.
– Это как? – недоумевает Ник.
– То есть… – Я снова откашливаюсь. – Резонансы.
Следует ошеломленное молчание.
– Резонансы… Резонансные? – переспрашивает Артемис.
– Да! – бросаю я вызывающе. – Именно. И вообще. У меня куча работы.
Я многозначительно закатываю глаза, отворачиваюсь и принимаюсь лихорадочно тарабанить по клавишам.
О’кей. Да, литературная дискуссия прошла не так чтобы очень. Но мне просто не повезло. Бывает. Главное – позитивный настрой. Еще есть время все исправить. Впечатлить его…
– Просто не знаю, что с ним творится! – жеманно жалуется Артемис. – Вроде бы поливаю каждый день…
Она трогает свой паучник и умоляюще смотрит на Харпера.
– Вы разбираетесь в комнатных цветах, Джек?
– Боюсь, ничуть, – отвечает Джек и невозмутимо обращается ко мне. – Как по-вашему, Эмма, что с ним может быть такое?
«…когда Артемис доводит меня до белого каления…»
– По… понятия не имею, – бормочу я, не оглядываясь, чтобы Харпер не заметил мою пылающую физиономию.
– Никто не видел мою кружку с Кубком мира? – хмуро осведомляется вошедший Пол. – Что-то нигде ее не видно.
«…На прошлой неделе я разбила кружку босса и спрятала осколки в сумочку…»
